Вопрос покруче, чем пилатовское «Что есть истина?», интересно, долго ли он его вынашивал.
— Попробуй догадаться все-таки. У англичашек и америкашек для такой операции слишком мал IQ, гораздо меньше, чем у собак. Да и зачем ты им, если они сами тебя выпустили?
Алексашка кивнул головой, но выглядел воистину растерянным, видимо, каталажка изрядно подорвала его мозги.
— Может, я понадобился неким третьим силам вроде масонов?
Я только расхохотался, это было посильнее театра Эстрады, ставшего совсем придурочным.
— Не ломай голову, старина! Конечно, я! Кто еще любит тебя столь искренне и нежно?
Алексашка пару секунд переваривал эту сногсшибательную информацию, ворочая ледышки в стаканчике виски. Ледышки стучали успокоительно, навевая мысли о весеннем паводке на Северном полюсе, сейчас бы соловья и сонм бабочек средь всколыхнувшихся цветов.
— Я и не сомневался, — привычно соврал он, демонстрируя примитивную, хотя и надежную, тонтон-макутскую выучку. — Причины?
— Сам ты не догадаешься. Кто, кроме меня, может обеспечить тебе приличную пенсию? — Я ядовито усмехнулся.
— Однако, ты сука! — сказал он.
— Куда исчезла твоя выдержка истинного джентльмена?
— Sorry.
— А тебе не приходит в головешку мысль, что тебя могут судить?
Он придал физиономии особую невозмутимость, на которую способны только преданные поклонники «Шипра».
— Меня уже судили. Интересно, за что еще?
— А ты не допускаешь мысли, что за то же самое?
Тут уже он не стал скрывать удивления, позвенел ледышками в виски и приготовился слушать.
— Сначала я хочу сделать небольшое признание. Дело в том, что я всю жизнь ненавижу тебя и тебе подобных, раскатывающих по всему миру. У нас на телевидении имеется такой субчик, globetrotter, лягушка-путешественник. Он выступает в цветных пиджаках с зажравшейся белой крысой на плече и информирует идиотов о жизни в разных странах. Нечто сродни вашему брату-шпиону. Правда, вы сообщаете обо всем тайно, а он — на весь мир. Тем не менее я до сих пор благодарен тебе за виски и особенно за пластиковые пакеты, которых тогда еще не было в нашей великой державе. Надеюсь, это не старая тара, которую ты вывертывал и аккуратно мыл под краном, дабы она сошла за новую.
Тут он напружинился и, по-видимому, даже обиделся.
— Не думал я, что в тебе сидит такая язва…
— Я и раньше был такой, только виду не подавал, подстраивался. Как и все. Но дослушай меня до конца. Пока ты славно шуровал на Западе со своими шпионскими делишками, я занимался собственным капиталом.
