Размытое лицо Блуто, нависающее над Кассандрой, все время стояло у меня перед глазами. Даже челюсти свело от напряжения. Откуда-то издалека донесся голос Монро:
— Вы точно не хотите выпить?
Я покачал головой.
— Все остальные не лучше Блуто? — спросил я.
Монро задумался.
— Он, по-моему, самый жестокий, но напряженные моменты есть во всех сценах допросов. — Монро глотнул виски и провел рукой по подбородку. — Кажется, именно с Блуто она делает самые опасные вещи.
Монро был прав. Остаться наедине с сердитым, напуганным и загнанным в угол мужчиной — какой же это допрос? Это жонглирование бензопилами. С Тощим был только один опасный момент: Кассандра стояла к нему спиной, ион поднял руку, но дальше дело не пошло. С Блуто все могло кончится хуже.
— Ей всегда удается заставить их говорить?
Монро погремел льдом в стакане и посмотрел на меня. Затуманенный взгляд, бородка припорошена солью. Я едва расслышал его слова.
— Всегда, — сказал он. — Они становятся в позу, грозят, юлят и лгут, но в конце концов отвечают.
Меня это не удивило. Судя по увиденному мной, Кассандра умела заставить людей говорить, хорошо умела. Она была терпелива и тверда и, казалось, обладала врожденным пониманием искусства ведения допроса: хрупкое сочетание силы, страха и сочувствия, благодаря которому жертва подчиняется, и коктейль из вины, тщеславия и усталости, который может вырвать признание. Из Кассандры получился бы хороший коп.
Я расплатился с Чезом Монро, погрузил его в такси и пошел по Смит-стрит в сторону Бруклинского моста. Если не считать посетителей баров и немногочисленных работающих допоздна закусочных, эта часть Бруклина оказалась практически в моем единоличном пользовании. Но хотя холод и ветер расчистили тротуары, они ничего не смогли сделать с моей головой, по-прежнему забитой Холли Кейд. Холли, Рен, Кассандра… уравнение проигрывалось снова и снова, разбавленное зловещими кадрами из ее фильмов и обрывками диалогов из ее плохих пьес, — унылая и безнадежная петля, без конца перематывающийся отрывок видеозаписи. Я закончил первую часть расследования, для которой Дэвид нанял меня: выяснил, кто такая Рен и чего она от него хочет. Если бы я только знал, что, черт побери, теперь с этим делать!
Во вторник утром в небе толкались тяжелые тучи, а на новостных каналах — сообщения о буранах, примчавшихся из Канады, разворошивших восточное побережье и столкнувшихся над Нью-Йорком. Насчет времени уверенности не было: может, завтра, может, послезавтра — но прогнозы звучали зловеще.
