— Да-да-да, я понял, — прервал меня Дэвид и снова внимательно посмотрел на Пятую улицу. — Позвони, когда вернешься.
Явилась официантка, чтобы налить мне еще кофе, а когда отошла, Дэвид откланялся.
Дорога до Уилтона заняла чуть больше часа — на северо-восток по шоссе номер 95, а потом на север по федеральной автостраде номер 7, мимо торговых центров, потом фешенебельными пригородами. Бетон и слякоть сменились соснами, каменными оградами и все еще белым снегом, машины встречались реже, но были сплошь дорогущие. Я свернул на шоссе номер 33, к Риджфилду, у Крэнбери-лейн выехал на тихую дорогу с большими, расположенными довольно далеко друг от друга домами. Еще две мили движения юзом на живописных поворотах — и вот я на месте.
Белый дом в колониальном стиле, с красной дверью и черными ставнями, стоял довольно далеко от дороги, прекрасно вписываясь в пейзаж. Большие липы перед входом обеспечивали густую тень летом и живописный вид осенью, зимний сад с южной стороны, пусть и пристроенный явно позже, хорошо сочетался с очертаниями крыши и плавными линиями фасада. Растения вокруг каменного фундамента были аккуратно обернуты мешковиной. Заснеженные коричневые свертки напоминали глазированные пирожные, снег покрывал широкий газон перед входом чистейшим одеялом, до рези в глазах блестящим под полуденным небом. Подъездная дорожка была расчищена до слежавшегося гравия, и я не торопясь подъехал, припарковал взятую напрокат машину на кольцевом развороте у гаража и по бетонной дорожке пошел к дому. Все это время с крыльца за мной наблюдал мужчина, неуклюже возившийся с отверткой и петлями входной двери.
Мужчина был немолодой уже, тучный и весь какой-то рыхлый, с беспокойными темными глазами за очками без оправы. Под шапочкой с символикой «Бостон ред сокс» обнаружились немытые редеющие каштановые волосы. Он вытер лоб рукавом вельветовой рубахи и выругался, уронив отвертку в снег. Наклонился за ней — и распахнувшаяся дверь ударила его по боку. Он упал бы с крыльца, но я успел схватить его за локоть.
— Спасибо, — тихо сказал он и выпрямился, держась за мою руку. Лицо небольшое, мягкое, с мясистой челюстью. Приплюснутый кончик носа украшает паутинка темноватых жилок, небритые щеки покраснели от смущения.
— Вы мистер Кейд? — спросил я.
Он раздраженно поджал губы.
— Меня зовут Диринг, Герберт Диринг. Кого вы ищете?
— Николь Кейд, — ответил я. Это имя мне выдал поиск по государственному архиву: хозяйка дома, шесть лет назад купившая его у Фредерика Кейда.
