Они сели за стол. В комнате уже стояли густые сумерки. Федоров пододвинул свечу поближе к прапорщику, бесцеремонно стал оглядывать его. Тот терпел.
Федоров налил по кружкам.
— Итак, за «Ваньку с пятнышком»? — спросил прапорщик.
— Кто это?
— Ваш знакомый.
— Ну, давайте…
— Не скрою, — торопливо прожевывая окорок, заговорил Дымбицкий. — Мы вас проверяли.
— Кто это «мы»? Меня могут многие проверять. Вплоть до чека. Ну и как? Довольны проверкой?
— В общих чертах. К сожалению, люди из семьдесят второго стрелкового полка…
— Пра–апорщик! — сморщился Федоров. — Не нужно так грубо проверять мою память!
— Пардон… Эти люди черт знает где, и мы детальных сведений о поручике Федорове Николае Петровиче пока не имеем. Пока.
— Что ж… Я рад, что вы говорите со мной откровенно.
— Меня уполномочили задать вам несколько вопросов, на которые вы, надеюсь, ответите столь же откровенно.
— В меру разумного.
Прапорщик был голоден. Прежде чем задать вопрос, он вдруг схватил сухарь, быстро и жадно откусил.
— Знаете что, прапорщик? — деликатно сказал Федоров. — Давайте мы сначала немного закусим, немного выпьем. На тощий живот вести серьезные разговоры «невдобно», как говорят на Украине. А я есть хочу.
— Итак… — через некоторое время сказал Федоров. — Каковы ваши вопросы?
— К кому вы ехали в Питер?
— Ну, скажем так… Несколько моих товарищей–фронтовиков, будучи обеспокоены судьбой одного из нас, проживающего в Питере, узнали, что я еду сюда в командировку, и поручили мне разыскать друга, узнать, как он поживает, не нуждается ли в чем?
— Ваша поездка была успешной?
— В определенной мере. Мы теперь знаем о судьбе товарища, и это уже хорошо.
— Надеюсь, он жив и здоров?
— Увы, не здоров. Хотя бы по одному тому, что не жив.
— Это ужасно — терять фронтовых друзей.
— Тем более так нелепо терять! Головотяпы из местной чека вообразили, видите ли, что наш дружеский союз бывших фронтовиков–галицийцев представляет какую–то опасность для рабоче–крестьянской власти! Ну и — как это полагается у них — к стенке! Будьте уверены, у меня достаточные связи в Совнаркоме, чтобы покарать этих доморощенных дантонов!
— А «головотяпы» из московской чека смотрят на ваш союз благосклонно?
— Слава богу, им 6 нашем существовании, кажется, не известно.
— В вашем… э–э… союзе действительно одни лишь участники Галицийского рейда?
— Видите ли… «Галицийцы» — это своего рода ядро, к которому — довольно неожиданно для нас — стали тяготеть офицеры, вовсе даже не имеющие отношения к рейду. Цели наши, поверьте, скромны и благонамеренны: помощь коллегам в отыскании работы, денежные — довольно, правда, скромные — ссуды попавшим в беду. Ходатайства о тех семьях офицеров, которые остались без средств к существованию.
