Хуторок | страница 13
А он вышел на тесовое крылечко, этакое покривившееся, ступеньки шевелились под ногами. Как так — непорядок! Взял топор, клинышек вытесал, забил — вот теперь крепкой стала ступенька. За нею тем же манером и вторую, и третью. Огляделся — за крыльцом жерди, доски, тачка с обломанной рукояткой. Осмотрел эту тачку, мастеровито вытесал, прибил новую рукоятку, придирчиво осмотрел свою работу и остался доволен: крепко! Под старой березой столик был врыт, но одна ножка подломилась — он и это живо поправил — приладил новую ножку.
И тотчас еще дело нашел: калитка огородная совсем хила, по земле чертит, когда открываешь-закрываешь. За час работы, а вернее за три минуты, смотря каким временем мерить, смастерил калиточку — загляденье. Навесил ее, смазал петли ржавые, чтоб не скрипели, несколько раз открывал-закрывал — порядок!
Хозяйка мимо прошла, похвалила:
— Вот что значит мужик в хозяйстве появился!
Ему стало лестно от этой похвалы, даже плечи расправил. Прошелся вдоль изгороди, оглядел ее критически, пошатал столбы, и опять за дело: в лесу вырубал сухостоинки — молодые елочки, не дожившие сроку, — из них хорошие колышки получались; приносил по полсотне за раз — ставил новую изгородь вместо прежней.
— Да отдохни ты! — уговаривала хозяйка, но так, ради похвалы. — Ишь, какой непоседа! Моих дел не переделаешь.
Как ее звали, эту женщину, что ходила мимо, овевая его подолом широкой юбки? Наверно, какое-нибудь простое имя.
— А как тут у вас насчет рыбы? — спросил он. — Водится или нет?
— А ты к озеру сходи под вечер, послушай, как бултыхает, — живо отозвалась она. — Там и судак, и щука. Я-то в этом деле не смыслю — ни разу не лавливала. А тут вон даже возле баньки нашей окуни плотву гоняют.
«Сети сплету, — подумал Евгений Вадимыч. — Крупноячеистую поставлю на озере, а в заводи можно парочку „телевизоров“ поставить. Утром проверил да вечером — десяток-другой окуней на уху».
— Женя, а как ее зовут? — послышался шепот.
— Кого?
— А вот женщину эту?
— Не знаю.
— Наверно, какое-нибудь деревенское имя, — вздохнула Татьяна.
— Да уж у нас с тобой городские! — отвечал он ревниво.
А изгородь уже радовала его взор: и столбы в свежих затесях, и колышки ровные — получалось прочно, надежно, празднично. Он видел, что и крыша дома стара, и журавль колодца покосился, и оглобля у телеги сломана, и бочка в огороде рассохлась, и лемех у плуга затупился — значит, надо дранку щепать, столярничать, оттягивать лемеха в кузне, набивать обручи. Обилие этих истинно мужских дел радовало его и воодушевляло настолько, что хоть сейчас топор в руки да и за работу.