Бакст стойко переносил изоляцию. Он с головой ушел в свое любимое занятие, которому предавался вот уже двадцать три года: он придумывал математические игры. Каждый житель Земли мог заниматься чем душе угодно, если только Мультивак, тщательно и искусно взвешивавший все виды людской деятельности, не приходил к заключению, что выбранный род занятий может стать помехой человеческому счастью.
Но кому могли помешать математические игры? Занятие это чисто абстрактное, Баксту оно нравилось, а вреда не приносило никому.
Бакст надеялся, что одиночество не будет слишком долгим. Конгресс не мог приговорить его к длительной изоляции без суда — правда, совсем иного суда, чем над Хайнсом. Суд Конгресса был лишен тирании абсолютной справедливости, присущей Мультиваку.
И все же Бакст вздохнул с облегчением, когда изоляция кончилась; особенно приятно было то, что конец ей положило возвращение Норин. Она устало взобралась на вершину холма, и Бакст с улыбкой поспешил ей навстречу. Они прожили вместе пять лет. Это были славные годы. Даже редкие встречи с двумя ее детьми и двумя внуками не были Баксту в тягость.
— Спасибо, что вернулась, — сказал он.
— Я не вернулась, — ответила Норин.
Она выглядела усталой. Каштановые волосы разметало ветром, высокие загорелые скулы заострились.
Бакст набрал код для легкого обеда и кофе. Он знал ее вкусы. Она не прервала его и, поколебавшись минуту, все же поела.
— Я пришла поговорить с тобой, — сказала она. — Меня прислал Конгресс.
— Конгресс! — воскликнул он. — Пятнадцать человек, считая вместе со мной. Беспомощные самозванцы.
— Ты так не думал, пока был его членом.
— Я стал старше. И немного умнее.
— Настолько, что у тебя хватило ума предать своих друзей?
— Я никого не предавал. Хайнс пытался разрушить Мультивак — это и глупо, и невозможно.
— Ты выдвинул против него обвинение.
— Я был вынужден. Мультивак знал все и без меня, а не выдвини я обвинение, я стал бы соучастником. Хайнс ничего бы от этого не выиграл, а я бы многое потерял.
— Без свидетеля Мультивак не вынес бы приговор.
— Только не в случае нападения на Мультивак. Это тебе не дело о незаконном рождении ребенка или работе без разрешения. Я не мог рисковать.
— И поэтому позволил на два года лишить Саймона разрешения на любой вид деятельности.
— Он получил по заслугам.
— Утешительная мысль. Ты потерял доверие Конгресса, зато завоевал доверие Мультивака.
— Доверие Мультивака в нашем мире дорогого стоит, — серьезно проговорил Бакст. Он вдруг обнаружил, что Норин выше его ростом.
