— Говори тихо, не шуми, — предупредил он, зевнув этак сладко: ясно, что спал человек. — Тут рядом гнездышко, в нем какая-то птушечка. Детки у нее там, она их то и дело кормит.
Сказав это, он осторожно встал и протянул руку к ее подойнику:
— Дай-ка сюда ведерко.
— Зачем?
Ишь, какие повадки барские: словно и молоко, и корова Белка уже стали его собственностью.
— Хочу попить молочка.
— Корову нашу не пас, сена ей не косил, а молоко дай?
— Я заплачу золотом! — воскликнул он тоном героя известного кинофильма и отобрал у нее ведро с молоком.
— Я мзду не беру, — отвечала ему Раиска в том же тоне.
— Эта земля моя, — напомнил он. — И трава моя, и даже этот ветер принадлежит мне. И, кстати, обращаться ко мне следует на «вы», потому что мы на разных ступенях социальной лестницы. Я наверху, ты внизу.
Должно быть, он ожидал от нее достойного отпора, но Раиска, вздохнув, призналась:
— А что-то не хочется мне сегодня с вами ругаться.
— То-то, — хмыкнул он и стал пить молоко.
При этом оглядывался на куст, в котором жила птаха, неведомая ему. Переводил дыхание и снова пил, отдувая от края пену.
Такое простое дело, а почему-то приятно было Раиске видеть, как он пьет.
— Нравится вам парное молоко? — спросила она, уверенная, что он ответит утвердительно.
Однако он сказал:
— Вот стихотворная строка древнегреческого поэта Пиндара: «Лучшее в мире — вода». А уж он-то знал толк и в молоке, и в винах. Однако же воде отдал предпочтение. Парное молочко прелестно, однако я тут пил воду из родника, она вкуснее.
— Это неблагодарность по отношению к нашей Белке, — заметила Раиска. — Она обиделась бы, если б услышала.
— Неблагодарность — худший из пороков, — вроде бы, согласился он и тотчас возразил: — Восхваляя воду, мы с Пиндаром отнюдь не унижаем божественный напиток — молоко. Напротив, мы поднимаем и то, и другое на божественный уровень!
Он и еще попил, после чего вернул ей подойник со словами:
— Ты так смотришь на меня… Вот о чем я хочу предупредить: ситуация эта очень опасна для тебя, холопка.
— Какая ситуация? — насторожилась она.
— Живешь в захудалой, заброшенной деревне, общаться не с кем… нет у тебя предмета для обожания. И вдруг объявляется человек, умный, красивый, аристократической внешности… почти молодой… и ведет себя странно, необычно: живет в лесу, один… Долго ли тут наивной девушке вообразить о нем черт-те что! Она может влюбиться, а это чревато для нее.
— Чревато чем?
— Разочарованиями! Неразделенностью пылких чувств! Разрушением романтических представлений о мире! Я не могу снизойти до тебя, потому как дворянин и отчасти князь, а ты холопка.
