Я вышла из самолета и сразу же почувствовала, что попала на Восток: стюардессы все так же путали списки пассажиров и с прелестной неловкостью хозяйничали в своих летающих гнездышках. Если в европейских аэропортах стюардессы напоминают хорошо отлаженные автоматы, которые почти не ошибаются и вряд ли остаются в памяти пассажиров как человеческие существа, то здесь это — краснеющие от волнения и иногда ссорящиеся между собой девушки. Ведь порой оказывается, что пассажиров, направляющихся в Нью-Йорк, чуть было не отправили в Гонконг.
Когда часа через два наш самолет вырулил на взлетную полосу, небо бледнело над горами. Самолет набрал высоту, и под нами над множеством пиков высоко и гордо возвышалась холодная стройная вершина Демавенда — голубой конус на фоне оранжевого облака.
Сразу же за ним раскинулось Каспийское море, плоская металлическая поверхность которого у подножия гор так захватывает воображение.
Нельзя не признать, что временами из окна самолета можно любоваться неповторимыми красотами природы. Под нами проплывали облака, неподвижные и бесцветные, напоминавшие по форме дельфинов, а внизу на равнине, по которой я когда-то пробиралась в Мешхед, виднелись крошечные озера. В лучах восходящего солнца они казались кроваво-красными омутами. Над горизонтом внезапно возник малиновый шар, словно выброшенный невидимой рукой. На мгновение я растерялась и не сразу поняла, что это солнце. Оно поднималось буквально на глазах. Вскоре мы повернули на юг и полетели над скрытой облаками пустыней Деште-Кевир.
В 5 часов 45 минут утра мы приземлились в аэропорту Палам. Отчаянно стараясь сохранить чувство реальности, я не переводила часы с гринвичского времени, но теперь я переставила их на 10 часов 15 минут и, пошатываясь, вышла на яркий солнечный свет. К счастью, день был «прохладный» (всего 18 градусов по Цельсию), но после 7 градусов в Лондоне мне было не так уж холодно.
Сидя в дряхлом автобусе, который, громыхая и сигналя, мчался по узкой дороге в Нью-Дели, я погрузилась в состояние необыкновенного покоя. Когда мы приближались к центральной площади Коннаут-плейс, пробиваясь как обычно сквозь сутолоку велосипедов с поклажей, степенно шагающих быков, сверкающих лимузинов, пешеходов и моторикш с сикхами за рулем, на меня внезапно снизошло чувство удивительного покоя. Тот, кто попадает в Индию после пребывания в «обществе изобилия», действительно ощущает избавление от какой-то неуловимой, но угрожающей силы. Человек здесь чувствует себя свободным так глубоко, как он не может быть свободным в обществе, которое постоянно навязывает новые потребности и иссушает наслаждение простыми и маленькими радостями.
