И решил Серега стать бараном, вернуться в отцовский хлев и переждать, пока кончится война. А что дальше — видно будет.
Посмотрел он на березу, под которой сидел, и сказал: «Прощай, человек!» Тут же стал бараном и убежал в лес. Из леса метнулся на луга, чтобы не напороться на волка.
Трудно было попасть в отцовский хлев. Выгнал Харитонов со двора приблудного барана.
— Иди, иди к хозяину! Не нужно мне чужого добра.
Всю ночь простоял Серега-баран у ворот. Утром вышла на крыльцо мать руками развела. И побежала к отцу.
— Ты погляди, старый погляди! Не ушел баран. Видно, из другого села забрел. Пусть уж у нас будет. А найдется хозяин — отдадим.
Харитонов согласился.
Потекла у Сереги однообразная баранья жизнь. Ночь в хлеву, день в поле. Но все же он был дома и знал, что его никто не убьет.
Харитонов-отец работящий был человек и хороший хозяин. На ночь всегда скотине подбрасывал свежей соломы и зеленого корма. «Никогда не думал, что баранам лучше живется, чем людям», — размышлял Серега.
Но и бараньей жизни пришел скоро конец.
Однажды очнулся Серега-баран утром и заблеял от страха. Лежал он, связанный, на возу. Рванулся, да не тут-то было — крепко скрутили ноги.
Оказалось, на улице много подвод и на подводах — овцы да свиньи.
Прислушался Серега-баран к людскому разговору и понял, в чем дело: царь мужиков новым налогом обложил. Фронту нужно мясо, и, значит, их, баранов, везут на бойню.
Подводы быстро тронулись одна за другой, и не увидел больше Серега ни мать, ни отца.
Стал Серега думать дорогой — как быть-то теперь ему? На счастье, возница пересел на переднюю телегу, лошадь сама пошла следом. Сказал Серега: «Здравствуй, человек!» — и превратился в парня и опять человеческими глазами увидел небо. Приподнялся он — нигде ни дерева, ни кустика, чистое поле. Куда бежать? Его сразу опознают и сдадут полицейскому, как дезертира. А потом — суд, тюрьма, позор. Нет, видно, один выход — превратиться в собаку, перегрызть на лапах веревки и бежать.
Сказал Серега: «Прощай, человек!» — и превратился в собаку.
«Какой же я породы?» — подумал он. Увидел черную лохматую шерсть на брюхе, понял — дворняжка. Он быстро перегрыз веревки и спрыгнул на дорогу. Пропустил обоз и, как ни в чем не бывало, побежал за последней телегой.
А в городе черная дворняга отстала от обоза. Она долго бегала по улицам в поисках помойных ям и случайно оказалась на базаре. И тут…
Тут всегда хромой боцман обрывал свой рассказ — сколько Егор Тимофеевич его ни слушал.
