Семенов подождал, пока Бабаев сравняется с ним, забрал размотанную до половины катушку, взялся сам протягивать провод. Освободившийся от тяжелой ноши солдат пошел рядом с ним.
— Ну что, устал, Бабаев? — Сержант взглянул на солдата. Будто бы бодрый еще старичок в военной выцветшей робе шел рядом с ним.
— Не-е, — сморщенное лицо Бабаева расправилось жалкой улыбкой, — не особенно так...
— Тогда штаны подтяни!
На коротких косолапых ногах молодого солдата штаны постоянно свисали крупными складками.
— Родом-то откуда?
— Я? — Бабаев преданно посмотрел на сержанта.
— Ну не я же...
— Узбек я, — ответил солдат.
— А я думал, японец...
— Не, — солдат засмеялся, — узбек.
Он немного отстал, подтягивая штаны и расправляя сбившиеся под ремнем полы своей куртки; не расслышал того, что снова спросил Семенов.
— Я спрашиваю, город какой?
Бабаев втянул голову в плечи, будто опасаясь удара, и торопливо ответил:
— Шёндор...
Теперь сержант молча шел впереди и смотрел себе под ноги, но вот обернулся.
— Как ты сказал?
— Шёндо-ор, город, — солдат попытался заглянуть в лицо своему командиру, — Шёндор...
— Ну и как там у вас? В смысле, хороший город?
— Так, — Бабаев улыбнулся застенчиво, — не особенно так...
— А работал где? Или еще нигде не работал?
— Работал. Сержант усмехнулся:
— На базаре дынями торговал?
— На кхырпичном заводе работал.
— На кирпичном, ого! Так ты пролетарий, выходит.- Сержант обернулся и опять осмотрел крохотное, но выносливое тело Бабаева. — Глину мешал?
— Не, глину не мешал, мешает первый участок... а наша — печь...
— Значит, на печи работал?!
— Не, транспхартёр...
— Тебя не поймешь: печь, транспортер. — Сержант оглянулся. — Ну и что? Тяжело, неверное, было работать?
— Не, не особенно так. — Бабаев все улыбался своей жалкой улыбкой.
— По тебе видно... Зачем пошел туда-то, другого места не было?
— Отец там работал.
— На пенсии щас?
— Не, — солдат опустил голову и утерся свободной рукой.
— Все работает?
— Не-е, помер, — ответил солдат.
Сержант задержался. Бабаев упорно шел в гору, не оборачиваясь, со спокойным и смиренным лицом.
— Извини, я не знал... С матерью живете теперь? — Бабаев кивнул. — И сколько вас осталось у матери?
— Я и брат, два... Младший и старший — Два.
— Так вас трое, выходит?!
— Пять сестра еще, младший совсем маленькая...
— Восемь, значит... — Сержант покачал головой. — Ну и сколько ты там зарабатывал, на своем кирпичном заводе?
— Тхёриста рублей.
