— Ну что ж ты, бери, раз дают, — поторопил парень.
— Не курю, — сказал Яков.
Парень закурил. Слегка откинув назад голову, пустил в небо тонкую струйку дыма.
— Значит, прохлаждаешься, Чапичев? — снова спросил он.
И снова Яков не ответил. Мне стало как-то не по себе. Показалось, что мой смелый дружок по-глупому робеет перед членом бюро. Обидно, если это так.
— Работать надо, а ты… — подзуживал парень.
— Корешок ко мне пришел, — пояснил Яков. — Давно не виделись, и вот…
— Дружба дружбой, а служба службой, — жестко отрезал член бюро. — На тебя, Чапичев, жалоба поступила.
— От кого?
— Это неважно от кого. Важно на что. Плохо работаешь, Чапичев, медленно работаешь. Задерживаешь паровозы.
— Так я же шлакочистом недавно, только осваиваю.
— Медленно осваиваешь.
— Москва тоже, говорят, не сразу строилась…
Парень внимательно, с ног до головы оглядел Якова, бросил на землю недокуренную папиросу и тщательно притоптал ее ботинком.
— Вот как ты заговорил, Чапичев. А ты знаешь, чем это пахнет?
— Не знаю, — пожал плечами Яков.
— Оппортунизмом это пахнет. Правым уклоном. Ты лучше брось эти гнилые рассуждения, Чапичев. Если все так будут рассуждать, мы никогда социализма не построим.
— Послушай, а зачем тебе социализм? — тихо и все так же смиренно спросил Яков. Но я заметил, как сверкнул в его глазах озорной и дерзкий огонек. Как же я мог подумать, что он оробел? Яков Чапичев — и робость! Ну, это дудки! Теперь оробел и растерялся член бюро.
— Мне? — спросил он.
— Да, тебе лично.
Парень побагровел. Даже сквозь измазанные сажей щеки пробилась алая краска:
— Тебе это так не пройдет, Чапичев. Мы еще на бюро поговорим. Посмотрим, что запоешь.
Он круто повернулся, подхватил с земли масленку и ушел, не оглядываясь.
— Силен, бродяга, — сказал Яков, провожая его взглядом. — Насчет работы он, конечно, прав. Ну прямо позор — никак не могу в норму уложиться. Тут он прав. А вообще… Ты что задумался?
— Вспоминаю, где я его видел, — сказал я. — Такое знакомое лицо.
— Обознался, брат. Где ты мог его видеть? Нигде. Он тут в Джанкое недавно, месяца три, не больше. А до этого где-то на севере жил. Кажется, в Архангельске. А может, в Соловках. На него похоже. Но он ловкий. За три месяца такой авторитет заимел — не подкопаешься. Он и в бюро, он и в завкоме. Активист, каких мало. И главное — быстро дружками обзавелся, которые за него горой стоят. И начальство его уважает. Работает он хорошо, красиво — ничего не скажешь. Старается. Вроде нашего Ветроса старается.
