Здравствуй, Чапичев! | страница 42

— А я не хвастаюсь. Я лишь говорю, что на меня армия в обиде не будет. Стрелять я умею не хуже любого красноармейца, ты сам видел. Из нагана, конечно, не могу, не пробовал, но научусь.

— А ты потренируйся, у тебя же своя «пушка».

— Какая «пушка»?

— Ну этот, как его, кольт.

Яша махнул рукой:

— Вспомнил! Я его давно в сортир выбросил. Зачем мне детская игрушка? В Красной Армии мне настоящий наган дадут. Бахнешь в буржуя — и готово, с копыт долой.

— Все ясно, — сказал я. — Человек ждет, а ты…

— А я ничего. Я с тобой советуюсь. Значит, решено — прошусь в Красную Армию.

Он снова потянул меня за рукав — ему хотелось скорее объявить фининспектору о своем решении, — но вдруг остановился.

— Знаешь что, ты только не обижайся. Я лучше поговорю с ним один на один, Дело ведь серьезное. Не обижаешься?

В ту ночь я неожиданно уехал в Феодосию — мастер вызвал меня телеграммой. Так и не довелось мне тогда узнать, чем кончился «серьезный» разговор Яши с фининспектором. Когда зимой я приехал на несколько дней в Джанкой, Якова уже не застал. Но зато увидел, как изменилась жизнь семьи Чапичевых. Они получили новую квартиру — настоящую квартиру с деревянным полом и потолком над головой. Чапичев-старший уже не сидел на базаре, а работал в артели «Бытремонт», куда благодаря хлопотам фининспектора его приняли даже без обязательного вступительного взноса.

Оказывается, фининспектор умел не только хорошо смеяться. Двух старших сестер Яши он при помощи женделегаток определил ученицами в мастерскую «Швейпрома», а младшие были устроены в школу. Что же касается самого Якова, то в Красную Армию он тогда не попал. Не знаю, что сказал ему фининспектор. Зато он устроил его на хорошую работу. Где-то под Харьковом у фининспектора был друг — инженер-строитель железнодорожных мостов. Вот к нему и направил он Якова.

Когда я навестил Яшиных родных, девочки с гордостью показали мне его письма. Это были нежные и добрые письма, полные горячей любви к отцу, матери, сестрам. О себе Яша писал скупо. Жив, здоров, сыт, одет и обут. Зато много писал о новых товарищах, о том, какие это славные люди, и больше всего о своем начальнике — инженере, который в свободное время занимался с ним изучением грамматики, естествознания, арифметики.

Письма Якова были уже сравнительно грамотными. В них появились знаки препинания, с которыми он не считался прежде.

Я от души порадовался счастливым переменам в жизни моего товарища.