Куч кивнул:
— В крупные неприятности.
— И это не значит казнь. Я не хочу казнить его. Просто собираюсь прочистить ему мозги! Хочешь трусить, Сиксто, пожалуйста. Только лучше потом следи за каждым своим шагом, вот что я тебе скажу.
— Я просто подумал… ох… ну, Зип, а нельзя нам просто поговорить с ним?
— О, перестань, ради всего святого! — взорвался Зип.
— Мы могли бы просто сказать ему перестать… ну, чтобы он больше с ней не заговаривал. Разве нельзя сделать так? Почему мы должны… убить его?
Между мальчишками воцарилось молчание. Решающее слово было сказано, и это слово значило — убить, лишить человека жизни. Убийство. Это не был эвфемизм вроде выражения «почистить мозги». Это было — убить. И это слово повисло в воздухе, в раскаленном июльском воздухе: «Почему мы должны… убить его?»
— Потому что я так сказал, — мягко произнес Зип.
— Другое дело, если бы он…
— Что еще ты собираешься сделать? Попугать нас? — грозно спросил Зип. — Парень, ты что, собираешься запугивать нас, а?
— Я этого не говорил. Я сказал…
— Все в округе знают, что он увивается за Чайной! — продолжал настаивать Зип. — И что, я должен это допускать?..
— Он вовсе не увивается за ней! Он просто поздоровался!
— И я должен пустить все на самотек и еще поболтать с ним об этом? «Ах, как поживаешь, Альфи? Ты тут на днях щупал Чайну, и как? Тебе понравилось?» Я должен позволить ему распускать свои чертовы руки, а, Сиксто?
— Нет, но…
— Мы что же, собираемся позволять придуркам вроде Альфи тискать наших подружек?
Сиксто покачал головой:
— Зип, Зип, он ведь вовсе…
— Так, ладно, слушай меня, — напористо продолжал Зип. — Как только мы сделаем это сегодня, мы в игре. Ты это понимаешь? Мы провернем это дело, и в округе не останется ни одного человека, который не будет знать, кто такие «Пурпурные латинос». Они накрепко усвоят, что мы не дадим спуску никому! И каждый чертов ребенок во всем квартале будет мечтать вступить в нашу банду. Мы станем… чем-то! Чем-то! — Он замолчал, чтобы перевести дыхание. Глаза его сверкали. — Я прав, Куч?
— Конечно, — согласился тот.
— Хорошо, Альфи собирается на одиннадцатичасовую службу, как обычно. Служба закончится в одиннадцать сорок, может, без четверти двенадцать. Я хочу достать его на лестнице, когда он выйдет.
— О боже!..
— На лестнице! Мы все четверо неразрывно связаны, нас никто не остановит. Стрелять надо точно, потому что кругом будет полно ни в чем неповинного народа.
— Зип, прямо на ступенях церкви? — переспросил Сиксто. Лицо его перекосилось от боли. — Святая дева Мария, и мы сможем?..
