И в бурю оваций,
маршей
и кликов
Век погружает
свою тоску,
И все туманней скольженье бликов
По мировому
маховику.
И сквозь жужжанье коловоротов
И похохатыванье
электропил,
Встают колонны, встают ворота
И заплетается сеть стропил.
Уж аэрограф, как веер, краской
Шурша, обмахивает
любой фасад,
Чтоб он стал весел под этой маской:
Тот – бел, тот – розов, тот – полосат.
Во вдохновении
и в одержании,
не видя сумерек,
не зная вечера,
Кружатся ролики, винты завинчиваются
и поворачиваются
ключи,
Спешат ударники, снуют стахановцы, бубнят
бухгалтеры, стучат диспетчеры,
Сигналировщики жестикулируют
и в поликлиниках
ворчат врачи.
Они неистовствуют и состязаются, они проносятся
и разлучаются,
В полете воль головокружительном живые
плоскости накреня,
И возвращаются, и возвращаются,
и возвращаются,
и возвращаются —
Как нумерующиеся подшипники, детали
лязгающего дня.
И какофония
пестрых гудов
Гремит и хлещет по берегам:
Треск арифмометров и ундервудов,
Команда плацев
и детский гам.
За землекопом спешит кирпичник,
За облицовщиком – столяры,
И детворою, как шумный птичник,
Уж верещат и визжат дворы.
В казенных классах,
теснясь к партам,
растет смена,
урок длится,
Пестрят карты
всех стран света,
по тьме досок
скрипит мел;
В глаза гуннам —
рябят цифры,
огнем юным
горят лица,
А в час спорта
во двор мчится —
в галоп, с гиком —
клубок тел.
Смешав правду
с нагой ложью,
