Он мучительно задумался.
— Ты знаешь, ну позвонят еще, скоро же Новый год, никто не работает уже, на самом деле. Не переживай, — он вздохнул.
«Да, финансовый год заканчивается… Что он все вздыхает?»
— А это чьи сигареты, Кир?
— Мои, кури.
— Ты же не курил?
— Так, иногда.
— «Счастливый удар» или «Тебе повезло», сигареты американских рабочих, говорят.
— Ты знаешь, я же немецкий учил.
Черное окно. Голая лампочка под потолком. Водочный озноб. Вот моя рука с сигаретой. Такое чувство, что за Кириллом кто-то прячется. Приятно закурить после водки, почувствовать, как дым сжимает трахею.
— Спасибо, тебе, Кир.
— Ла-адно.
— Я так наелся и, можно сказать, напился. Странно все-таки, что они мне не звонят. Журнал нужно сдать в январе… а ты как в РГГУ устроился?
— Через Аллу Адамовну.
— A-а, она хорошо к тебе относилась.
— Я французский начал учить, на курсы хожу.
— Ого!
— Познакомился там с кубинцами, парень с девушкой, достаточно эротичные люди, Анвар, раскрепощенные сексуально.
— Так смешно, Кир, что ты об этом говоришь… эротично, сексуально… просто не видел тебя давно. Что ты все вздыхаешь, Кир?
— Да? А я и не заметил.
Он закурил, пальцы его дрожали.
— Ты знаешь, эти кубинцы такие открытые, яркие! Я так комплексую со своей внешностью.
— Ты красивый, Кирилл. Я давно уже заметил, что ты красивый. Вот повернись в профиль. У тебя профиль красивый. Нос такой изогнутый, как у старорусского витязя, который из леса смотрит в степь!
— Скажешь тоже.
— И подбородок мужественный.
Он мучительно задумался.
— Нет, я не верю тебе, нет.
— Ну точно тебе говорю! Ох, ну как мне доказать тебе, а?!
Он вздохнул, сунул руку в карман.
— Как думаешь, Кир, вряд ли Нелли может обмануть?
— Ты знаешь, я думаю, что она все-таки деловой человек, единственный среди нас, а потом я полагаю, что ей еврейская мафия помогает.
— Да какая там мафия, Кир, я ж ее видел, не скажешь по ней, что ей помогают, даже очень не скажешь.
— Ну не знаю, Анвар… нет-нет, ты пей, я нет.
— А как дома у тебя?
— Деда жалко, — его серо-бледное лицо покривилось. — То ли цыгане, то ли узбеки его корову зарезали, кости и голову на берегу нашли.
— Вот суки!
— А это единственное, что у него было, теперь только пенсия. Про деревню вообще вспоминать не хочу.
Он встал и, сутулясь, проскользил мимо меня в ванную. Я закрыл глаза. Нормально. Я оставался на одном месте. Темнота в глазах и в голове не вращалась. Снова Кирилл напротив меня.
«Говорит что-то. Что он все вздыхает?.. Если не съедешь с общаги, дадим пизды… Хорошо, Сергей Петрович, через три дня… Хоть бы Нелли позвонила! Сколько платить корректору? Он же спрашивает».
