И сеньора Фермина и его дѣтей всегда ласково принималк въ домѣ хозяевъ. Старикъ донъ-Пабло много смѣялся, когда по его просьбѣ Ферминъ разсказывалъ ему о своихъ приключеніяхъ въ горахъ то въ качествѣ герильерро, то въ качествѣ контрабандиста, вѣчно преслѣдуемаго карабинерами. Даже гордая донна Эльвира, сестра маркиза де-Санъ-Діонисіо, — всѣгда хмурая и всегда въ дурномъ настроеніи, точно она считала себя обиженной вслѣдствіе того, что она согласилась ооединиться бракомъ съ какимъ-то Дюпономъ, все же относилась съ нѣкоторымъ довѣріемъ въ сеньору Фермину.
Приказчикъ былъ въ восторгѣ, когда видѣлъ дѣтей своихъ играющихъ съ дѣтьми хозяина. Къ этимъ послѣднимъ иногда приооединялись и Луизито, сынъ умершаго брата донъ-Пабло, назначившій его опекуномъ надъ ребенкомъ и надъ оставленнымъ ему большимъ состояніемъ, и дочки маркиза де-Санъ-Діонисіо, двѣ бойкія и нехорошія дѣвочки, которыя дрались съ мальчиками и ни въ чемъ не уступали имъ.
Иногда пріѣзжалъ въ Марчамалу и самъ маркизъ де-Санъ-Діонисіо, который несмотря на свои пятьдесятъ лѣтъ переворачивалъ здѣсь все вверхъ дномъ. Благочестивая донна Эльвира гордилась знатностью происхожденія своего брата, но отнюсилась съ презрѣніемъ къ нему какъ къ человѣку за его неслыханные кутежи, которые пріобрѣли печальную извѣстностъ этому носителю имени одного изъ самыхъ древнихъ родовъ города Хереса. Онъ проѣдалъ послѣдніе остатки своего громаднаго состоянія и повліялъ на сестру, чтобы она вышла замужъ за Дюпона, съ цѣлъю имѣть пріютъ, когда настанетъ часъ полнаго его разоренія. Жилъ онъ въ древнемъ замкѣ, изъ котораго вся богатая меблировка и драгоцѣнные подарки разныхъ испанскихъ королей, пожалованные его предкамъ, исчезали мало-по-малу послѣ ночей, проведенныхъ имъ за игорнымъ столомъ, гдѣ счастіе обернулось къ нему спиной.
Овдовѣвъ очень рано, маркизъ держалъ при себѣ двухъ своихъ дочерей, которыя съ дѣтства наглядѣлись вволю на всякаго рода кутежи, приводившіе въ негодованіе сеньору Дюпонъ и прославившіе ея брата въ разныхъ кругахъ въ Хересѣ. Въ его домѣ дневали и ночевали цыгане и цыганки, тореадоры и всякая богема. Его играмъ, кутежамъ и всякимъ любовнымъ исторіямъ не было конца. Въ довершеніе всего онъ былъ еще и атлетъ, и лучшій наѣзднивъ въ Хересѣ, и остроумный шутникъ. Сеньоръ Ферминъ удивлялся негодованію, съ которымъ сестра маркиза относилась въ его кутежамъ и разнымъ выходкамъ. Такому прекрасному человѣку, какъ думалъ Ферминъ, не надо было бы и умирать. Однако онъ умеръ. Умеръ онъ, когда уже былъ окончательно разоренъ и когда его шуринъ Дюпонъ наотрѣзъ отказался снова ссудитъ его деньгами, а предложилъ переѣхать къ нему въ домъ и пользоваться широко его гостепріимствомъ во всемъ, что ему окажется нужнымъ, за исключеніемъ денегъ.
