— Никакой не комарик, — мрачно возразил Ахмед. — Не ври, Хасан, это ужасно больно.
— Совсем не больно, — вмешался Мустафа. — Просто ты, Ахмед, слюнтяй.
— Я не слюнтяй! Придержи язык, малявка!
Стыдясь за наше поведение, мама хотела уже выбранить нас, но тут доктор сказала;
— Вот и все, можете идти.
Потрясенная, мама несколько секунд не верила своим глазам и ушам и вдруг по-девчоночьи рассмеялась от облегчения.
— Вот, я же говорил, — сказал я.
— И я, и я! — снова вмешался Мустафа. — Я тоже говорил!
— Да наградит вас Господь за вашу доброту, — сказала мама и, поколебавшись, смущенно добавила: — Я приготовила сфиндж. Не желаете ли отведать?
— Желает, желает! — закричал Мустафа. — Мамины лепешки самые вкусные в долине, госпожа. Ты должна попробовать.
Доктор засмеялась и сказала:
— У вас прекрасные сыновья.
— Нет, это ты прекрасная, — перебил Мустафа.
— Уймись, Мустафа, как тебе не стыдно! Что это на тебя нашло? Простите его, госпожа. Не ребенок, а наказание: вечно приходится за него краснеть. Он сам не понимает, что говорит.
— Но ведь это правда, разве нет? — защищался Мустафа. — А ты, мама, сама велишь всегда говорить правду.
— Хватит, Мустафа, замолчи, — рассердилась мама. — Ты довольно осрамился. — Мне она сказала: — Принеси нашим гостям воды, Хасан.
Я вернулся с водой, прохладной, потому что мы держали ее в бурдюках из козьей кожи.
— Шукраан, — сказала доктор. — Спасибо.
Мама вынесла лепешки на нашем лучшем терракотовом блюде.
И бросила робкий взгляд на отца.
— Пожалуйста, попробуй, чтобы я знала, достаточно ли они хороши.
Однако отец молча развернулся и скрылся в доме. Чтобы и дальше не смущать маму, доктор взяла одну лепешку, откусила кусочек и ответила вместо отца:
— Как вкусно! А какой дивный аромат! Что вы добавляете в тесто?
— Эвкалиптовый мед из Кенитры, госпожа.
— Ваш младший сын был прав. Я никогда не ела таких восхитительных лепешек.
Мама залилась густым румянцем, а доктор спросила Мустафу, не хочет ли он проехаться с ними в медицинском фургоне. Мустафа от счастья потерял дар речи и только умоляюще посмотрел на маму. Когда же она отпустила его ласковым кивком, ибо ее природная доброта была сильнее раздражения, Мустафа исторг победный клич и вприпрыжку обежал весь двор. Мы с Ахмедом в это время тщились скрыть зависть за надменным безразличием.
Доктор, улыбаясь, протянула Мустафе чемоданчик с медицинскими инструментами. В благоговейном трепете от такой привилегии он разинул рот.
