Много воды утекло с той поры. Теперь, сидя на завалинке, мы беседуем уже о том, как поднять в нашей освобожденной от ига помещиков и капиталистов стране сельское хозяйство, укрепить смычку рабочих и крестьян, поднять культуру, говорим о кооперации, о формах работы в деревне.
Антон — отец крепкой семьи, может быть дед. У него умные, выразительные глаза, окладистая с завитками борода.
Статный и красивый мужик!
— Сейчас вот партией брошен лозунг — «лицом к деревне», — говорит он. — Это хорошо. Какой же помощи ждем мы отгорода? Первым делом — надо машины, агрономию… Ведь мы до сих пор ведем хозяйство, по трехполке. Злаки на полях высеваем те же, что и тридцать лет назад: рожь, овес, картофель, просо, вику, кое-где подсолнух. Даже травосеяния не ввели. Пора перейти к многополью. Вот Смирновка уже вынесла постановление о введении четырехполья. Тот же вопрос на повестке дня и в Спасском…
Сделав передышку и видя, что все сидящие выражают согласие, Антон продолжает:
— Первая беда, мы далеко от центра. Агроном до нас скачет два месяца, вот я сам теперь вместо него читаю агрономические книжки и делаю доклады.
— Ну, отдаленность скоро будет ликвидирована, да и не в ней дело, — деловито замечает Стенин. — В районе поднят вопрос о прикреплении нас к другому центру.
— Правильно, — соглашается Антон. — Вторая беда, как быть с машинами? В одиночку их не приобретешь. Мы с братом — он предсельсовета — надумали организовать коммуну. По нашей наметке выходит примерно двадцать три хозяйства. Эх! «Фордзон» бы нам! Сплю и во сне вижу «фордзон»!
Кто-то около добродушно смеется:
— Далеко, Антон, ты диску мечешь!
— Да, коммуна — дело трудное, — веско замечает скупой на слова и серьезный Стенин. — Надо начинать полегче, поменьше разговоров да побольше дела. Наговорить можно много: ты мне скажешь сто хороших слов, а я тебе двести еще лучше… Надо начинать с производственной артели.
— Что же, можно и артель, не возражаю, — соглашается Антон. — А без фордзона никак не обойтись. Вот наладим все сообща, да так разделаем под орех свою жизнь. Неужто зря столько лет по тюрьмам маялись? Да всякие горизонты рисовали? А?..
Антон запускает руку в пышную с завитками русую бороду. Он весь преображается от наплывших мечтательных мыслей. В мягком отсвете луны видны вспыхивающие огоньки глаз. Я любуюсь им. Красавец Антон! И невольно вырывается:
— Ты, Антон, в партии?
Антон сразу тускнеет, говорит;
— Нет, не в партии. — И с оттенком виноватости добавляет: — Как-то не выколосилось у меня!..
