Но крик его души так и остался без ответа. Конвоиры молча надели на него наручники и так же молча вывели из зала суда.
- Ничего, - процедил Виктор сквозь стиснутые зубы. – Я обязательно вернусь и спрошу сполна со всех, кто затеял и исполнил весь этот спектакль.
..."Воронок" медленно въехал на территорию СИЗО и массивные железные ворота тут же за ним закрылись.
- Откуда и за что к нам пожаловал этот красавец? – спросил дежурный помощник начальника СИЗО, с погонами капитана на широких плечах.
- Здесь всё о нём написано, - сказал сопровождающий, протянув капитану папку с бумагами. – Распишитесь в получении.
- Взяточник, - заглянув в сопроводительные документы, презрительно усмехнулся капитан. Из всех, кого привозили в СИЗО, он больше всего презирал взяточников. – А я ещё подумал, откуда у тебя, в наш век дефицита, такие шмутки? Куртка из натуральной кожи, кроссовки и костюмчик фирмы «Адидас»...
- Кто носит фирму «Адидас», тому любая баба даст. Слетай за границу и у тебя такие вещи будут.
- Так ты ещё и по заграницам ходок? – начал наливаться злобой капитан, для которого поездка за границу, была несбыточной мечтой.
- Неоднократно, - усмехнулся Виктор, с интересом наблюдя за тем, как выходит из себя капитан. – Надеюсь, что ещё побываю.
- Может и побываешь, только после того, как отсидишь восемь лет, которые тебе отвесили, – засмеялся капитан. - А вообще, вряд ли тебя пустят за границу после отсидки. Сейчас тебя определят в гостиничный номер нашего отеля, и у тебя появится отличная возможность сравнить и оценить комфортабельность наших номеров, с номерами заграничных гостиниц.
- Хорошо, я посмотрю, - равнодушно пожал плечами Виктор, для которого вопрос загранпоездок был совершенно не важен, тем более, что за границей он никогда не был, если не считать Афганистан...
...Виктор, в сопровождении пожилого прапорщика, молча шёл по длинному, выкрашенному в тёмнозелёный цвет, коридору.
- Стой! Лицом к стене! – приказал прапорщик и забренчал связкой ключей. Через мгновение тяжёлая, оббитая железом дверь, отворилась.
- Заходи, - сказал надзиратель и чуть подтолкнул Виктора вперёд.
- Руки не распускай, - тихо, но внятно сказал Виктор и глаза его при этом недобро сверкнули.
- Молчать, - повысил голос надзиратель. – В карцер захотел?
Виктор хотел было ответить надзирателю, но за ним уже захлопнули дверь.
В нос ударил резкий специфический запах, которым стойко пропитались не только постельные принадлежности, одежда, но и стены камеры: запах пота, хлорки, несвежего белья, испражнений. Осмотревшись вокруг, Виктор увидел двухярусные, похожие на солдатские, койки. Только вместо сеток, лежаки были сварены из стальных полос. В центре стол и две скамьи, в углу что-то похожее на шкаф с ячейками, где хранились пайки хлеба и другие продукты арестантов. В противоположном углу, отгороженном метровым каменным барьером, расположились унитаз и умывальник. За столом четверо играли в домино, ещё несколько человек просто сидели и молча наблюдали за игрой и ждали своей очереди взять в руки костяшки. Остальные сидели или лежали на койках. Как входить в камеру и как прописываться, Виктор уже знал. Полгода, проведённые на Лубянке кое-чему его научил. Один из сидельцев, рябой, огромный, как трёхстворчатый шкаф, парень, вышел на середину камеры и стал пристальным, тяжёлым взглядом разглядывать новичка.
