Расскажи, как мы жить будем, что делать будем. Ой, горе.
ЕВГЕНИЙ. Да что за горе-то? Разгорькалась прямо. Лучше ты скажи: у тебя много парней до меня было?
АНЖЕЛИКА. (Повернулась, смотрит Евгению в глаза.) Опять за рыбу деньги? Я тебе сказала: никого не было. И ты меня взял девушкой, сам знаешь.
ЕВГЕНИЙ. Откуда я знаю, девушка ты была или нет? Легли и поехало. (Смеётся.)
АНЖЕЛИКА. Вот, здрасьте. Ты ж говорил: ты большой специалист по женскому вопросу, что ты — ходок, что у тебя — море их было. Врал?
ЕВГЕНИЙ. Прямо что, море. Одна только была. Тоже в армии. Видишь, как я честно тебе? Там у нас на кухне работает одна тётка такая, средних лет. Она где-то тут живёт, и мы в наряд на ночь ходим как на кухню, так она со всеми спит. Видишь: я честно.
АНЖЕЛИКА. Ну и дальше?
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Ну, и дальше. Она всегда всем давала и даёт. А после встаёт, отряхается, красится и говорит: «Спасибо, мальчики, спасибо». Ну, раз её никто не удовлетворяет, тут, в городе, она только солдатам нужна.
АНЖЕЛИКА. Вон как. И ты — с нею?
ЕВГЕНИЙ. Один раз. А потом только всё время с тобой. А что? Я честно сказал — раз, а потом это же так, для организма, это же не всерьёз — два.
АНЖЕЛИКА. Для организма?
ЕВГЕНИЙ. Для организама. (Пауза.) Дак у тебя были до меня?
АНЖЕЛИКА. Иди, а? Организма. Каких-то старух по кухням собирает. Сам взял меня девушкой, а теперь… Ведь видел? Простынь была в крови, я ж показала спецом?
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) А я знаю, почему она в крови была?
АНЖЕЛИКА. Ну, спроси у кого-то, кто знает. И всё. Иди.
ЕВГЕНИЙ. Ты чего, приревновала, что ли? Ну, что ты сегодня дерьгаесся?
АНЖЕЛИКА. Иди, устала, «дерьгаесся».
ЕВГЕНИЙ. А играть не будем? Давай, дверь закроем и поиграем быстренько, а?
АНЖЕЛИКА. Ну, прямо что. В другой раз. У меня — «больные дни».
ЕВГЕНИЙ. А это чего такое?
АНЖЕЛИКА. Не знаешь? Ну, спроси у кого-то, кто знает, а я тебе не медицинское училище. Бессовестный ты. Вот как заговорил, видишь? Говорит: не видел простынь, бессовестный. Сам со старухами. (Заплакала.) Насмотрелась я на девушек, что вокруг живут. Вот так же вот их обманывали. (Говорит: «Обманывали».) А потом — кидали.
ЕВГЕНИЙ. Я серьезно. И ты напрасно… Поженимся, да.
На балконе солдаты чистят снег, один солдат заглядывает в окно, стучит по губам пальцами.
АНЖЕЛИКА. Чего он?
ЕВГЕНИЙ. Закурить просит. Нету! (Евгений встал, задернул штору.) Ну, давай, а, быстренько?
АНЖЕЛИКА. Сказала — нельзя мне! Иди. Тебя в части потеряют.
