— Маэяма Кендзо? — спросил командующий, разглядывая темное неприветливое лицо. — Я знаю вас по письмам одного из моих старых знакомых. Вы — с давних пор враг новой жизни. Кацуми, Ханако… Не напомнят ли вам что-либо эти имена? Давно это было, давно… Сорок лет назад.
Японец приподнялся. Глубокое изумление отразилось на его лице.
— Товарищ командующий! — воскликнул я. — Вы говорите так, что у меня возникает предположение… но это невозможно!
— Вы полагаете, что я не мог быть участником тех далеких событий?
Он прищурился, усмехнулся, а я подумал, что моложавый командующий в самом деле прошел больший жизненный путь, чем то казалось с первого взгляда.
Впрочем, история с Маэямой скоро забылась, Начали ходить упорные слухи о том, что военные действия не откроются, но что армия будет стоять здесь долго. Слухи подтверждались: в подразделениях принялись сооружать вместительные уютные землянки, строили бригадные и дивизионные клубы, интенданты заботились о крепких и обширных складских помещениях. Мои Друг капитан Корж, с которым мы сделали немало походов, сказал мне:
— Сначала в этих степях я чувствовал себя неплохо… А теперь все раны болят. То ли жара на меня действует, то ли для моего сердца слишком высокие здесь плоскогорья… Словом, дела мои неважнец.
— Но ведь ты еще вчера чувствовал себя хорошо?!
— Вчера было не до болезней. Мы, уссурийцы, — ближайшие соседи японцев… Русско-японская война, потом интервенция, потом постоянные нарушения наших границ. Хасан, Халхин-гол… Из года в год, изо дня в день! У меня, как и у всех, была надежда, что советский народ скажет наконец свое веское слово… А теперь, понимаешь ли…
Я отлично понимал его. Когда человеку скучно, когда угасают его надежды, он может заболеть любой болезнью.
Через несколько дней я узнал, что раны и недуги капитана настолько дали себя знать, что его отправили в госпиталь на комиссию.
На комиссию Корж поехал рано утром. Народу там набралось много.
— Пока шла война, никто не признавался в своих болезнях, — говорила майор медицинской службы Лидия Евдокимовна. — Это относится и к вам, капитан. Вам надо по-настоящему лечиться. Если б вы не упрямились, я вас давно демобилизовала бы.
— Вы уж тут наговорите всякого, Лидия Евдокимовна! — с опасением сказал Корж.
Он прошел положенные испытания и узнал заключение комиссии. Его отправляли в тыл лечиться в стационаре, а потом пожалуйста — полугодовой отпуск…
Он позвонил мне по телефону, просил навестить его и сказал с грустью:
