— Ну… и кто из них я? — спросила Хуана.
Я переводил взгляд с одной на другую, размышлял и протестовал:
— Это слишком сложно. Я видел Миранду всего четыре-пять секунд, не больше.
— Да, но я не спрашиваю, кто из них Миранда. Я спрашиваю, кто из них я. Меня-то ты видел?
Вообще-то это было ужасно. Я решил рискнуть, положившись на интуицию.
— Ты сидишь слева, — сказал я и затаил дыхание.
— Браво. — Хуана наклонилась и подарила мне быстрый, но влажный поцелуй. — А как ты определил?
— Не знаю. Просто угадал.
— Негодяй, — сказала она. — Нас можно различить по губам. Я и сама сомневалась, если хочешь знать.
Я внимательно посмотрел на маленькие улыбающиеся детские ротики и в конце концов разглядел разницу. У Хуаны более округлая, более заметная ложбинка в середине верхней губы, более дерзкая и воздушная архитектура губ, в то время как губы Миранды более тонкие. К тому же у ее сестры какое-то пятнышко на верхней губе, родинка или что-то подобное. Фотограф не заретушировал его — возможно, чтобы другие могли заметить разницу. Вкус первых губ я все еще ощущал на своих.
Ноябрь 1958 года. До революции еще месяц. Через месяц Батиста[5] сядет в самолет своего приятеля, доминиканского диктатора Трухильо с чемоданом, набитым деньгами кубинцев, а Фидель, Че и Камило[6] въедут в Гавану, опьяненные победой. Фотография свидетельствовала о том, что при режиме семья была зажиточной. У девочек были туфли. Новые туфли. Не могу с уверенностью сказать, была ли у меня самого обувь в то время. Во всяком случае, не на каждый день. Одно ощущение я помню хорошо — глина, застрявшая между пальцами ног, когда мы играли в бейсбол на пустыре и внезапно пошел дождь.
— На этой фотографии ты выглядишь немного полнее, — сказал я Хуане.
— Я до сих пор такая. Миранда родилась второй и была слабее. Она едва выжила. Иногда я думаю, что для Миранды борьба за жизнь продолжается до сих пор. — Потом она засмеялась. — Видишь кролика? Я его прекрасно помню, и помню, что он был моим. Я назвала его Антонио. Миранда никак не хотела этого признать. Ну как, ты готов встретиться с папой? Папа более чем охотно съест на завтрак поэта.
— Мы не приняли душ, — возразил я.
— Думаешь, душ поможет? Он врач. Он все поймет, посмотрев на нас.
— У Фиделя в бороде вши. Их можно извести за одну ночь с помощью простого препарата, но Фидель, идиот, решил вместо этого принести в жертву Шанго[7] бутылку рома. Но что-то было сделано не так. Вши остались, и кое-кто говорит, что сразу после этого по телевизору показывали Джимми Картера
