– Ничего. Абсолютно. Мы друг друга ненавидим. Разве не понятно?
– Согласен. Но до ненависти что-то ведь было? А?
– О чем вы там шепчетесь? – вмешалась Прасковья Федоровна. – В конце концов, это неприлично!
– Отчего же, – усмехнулся Валентин. – Босс секретничает со своей секретаршей. По-моему, это в порядке вещей.
– Судя по тому, что ты начал мне хамить, вы с Грушиным о чем-то договорились, – заметил Артем. И тут же предположил: – Быть может, на пару грохнули следователя? И решили спихнуть на меня? Хозяина в тюрьму, фирмы сливаются, Грушин вновь король, а Валентин Борисюк в дамках. Умно!
– Ничего подобного… – пробормотал зам по рекламе…
…А в это время Кира и Грушин поднялись на третий этаж и зашли в спальню хозяина дома.
– Хорошо, что ты сообразила про мокрую одежду, – сказал он, отодвинув дверь зеркального шкафа-купе. Отражаясь в зеркале, комната выглядела больше, объемнее. И мертвые красавицы на стенах множились, становились загадочнее. Кира здесь чувствовала себя, как дома. – Я все думал, как бы нам переговорить. Насчет убийства.
– Что? Что такое?
– Ты сказала правду?
– Ну разумеется!
– И знаешь, кто взял нож из буфета?
– Не могу больше… – простонала Кира. – У меня все кончилось! Выручишь?
– Как обычно…
Грушин полез в тайник. Достал оттуда коробку, из нее одноразовый шприц, наполненный прозрачной жидкостью.
– Я все уже приготовил. Знал, что пригодится.
– Ты – чудо! – радостно воскликнула Кира и жадно схватила шприц. – Паша все время спрашивает: ты колешься? Я отвечаю: нет, нет и нет! Мол, откуда у меня на это деньги? Ты же наличных не даешь! И в город не отпускаешь! У меня даже мобильного телефона нет! Паша отобрала. Позвонить не могу, а то бы на дом привезли. Есть еще люди на белом свете! Ты тоже – человек! Если б не ты… Грушин!
Она говорила бессвязно. Говорила, говорила, а глаза при этом жадно блестели, руки подрагивали от нетерпения.
– Почему ты мне помогаешь? С меня взять нечего. Я – пустая. Все продала. Грушин?
Тот внимательно следил за манипуляциями Киры. Когда та засучила штанину, воровато оглянулся на дверь:
– А вдруг кто-нибудь войдет?
– И что?
– Сид знает, что ты – наркоманка?
– Упаси бог! Думает, что я тяжело больна. Что у меня рак! Рак! Ха! Как это было бы просто! У меня рак души! Это тоже неизлечимо, но жить с ним можно годы и годы… Хорошо, куда мне пойти? В сортир? Может, ты просто дверь запрешь?
– Да зачем? Шучу я. Никто не войдет. В мою спальню? Разве что Инга. По старой привычке. Ха-ха! Но она при Теме не станет этого делать.
