Криминалист покачал головой, но свои соображения оставил при себе. У него и в лучшие времена было предельно низкое мнение о коллегах в мундирах, а ребята из Эссексфорда, притащившие бульдозер лишь для того, чтобы оторвать дверь гаража и таким способом проникнуть в дом, были случаем худшим из всех, с какими ему приходилось иметь дело.
— Надо ли мне еще на что-нибудь взглянуть? — спросил он, направляясь к машине и делая в уме пометку предложить министерству не тратить в следующий раз его время впустую.
Начальник уцепился за вопрос. Он все еще хотел отыграться на криминалисте за его спесь.
— Я бы попросил вас осмотреть еще одно помещение, — сказал он и повел эксперта на скотобойню. Указатель «БЕЙ И ЕШЬ СВОИХ» он приказал убрать с шоссе, но тот, который был прибит к деревянной стене здания, оставил. Он знал, криминалисты друг с другом ничего не обсуждают, и собирался показать этому спецу, что у этой скотины Понтсона — наклонности убийцы, а также объяснить, зачем понадобился бульдозер, чтобы вломиться к нему в дом. Это ему удалось.
— Господи боже мой, да этот человек прямо-таки садист, — пробормотал криминалист, прочтя объявление на скотобойне.
— Поглядите на пол внутри и скажите что-нибудь новенькое, — пригласил начальник участка. — Там завались образцов крови.
Он подождал у порога. «Вот тебе, самодовольный ублюдок, развлечение надолго», — подумал он и невзначай намеренно опрокинул ведро с водой на бетонный пол, где засохла кровь. Когда криминалист вернулся с прогулки по зданию, весь пол рядом с дверью смотрелся так, будто и впрямь залит свежей кровью. Эксперт добавил в эту лужу немного своей — поскользнулся на жиже и ударился головой о бетон. Попытавшись встать, упал еще дважды и дал волю чувствам в чрезвычайно нецензурных выражениях.
— Пойду поищу пластырь, — сказал начальник участка и поспешно ретировался в коттедж.
— Вызывайте «скорую» заодно, у меня, кажется, сотрясение мозга! — прокричал ему вслед криминалист и улегся поудобнее на травку под транспарантом «СКОТОБОЙНЯ „СДЕЛАЙ САМ“». Он начал понимать, насколько точно это название.
Меж тем Веру выпустили из участка и вернули в больницу, разместили в одиночной звукоизолированной палате, и к беседам с ней приступил психиатр, которому эта пациентка показалась невероятно трудной для анализа.
Неудивительно: Вера все последние дни пребывала в жутком стрессе, который усугубляла растущая в ней убежденность, что ее душка мальчик убит. Она вновь стала общаться на отвратительном языке паршивых романов, многие годы владевших ее умом. В результате на вопрос психиатра, был ли ее брак счастливым, ответила, что ее душка муж был милейшим человеком на свете. Мозгоправ сверился с записями предыдущих допросов. Там Вера обвиняла Хорэса в попытке убийства ее душки сына Эсмонда разделочным ножом (слово «душка» психиатр уже успел возненавидеть), и психиатр совершенно не понимал, с чем связана такая перемена отношения. Еще более путая его, Вера заявила, что до вступления в брак они с женихом танцевали до рассвета, а потом занялись любовью под луной на прибрежных скалах.
