Свой среди чужих. В омуте истины | страница 17
Поначалу я отнекивался, но после долгих уговоров Байдалакова, Дивнича, Околовича мои сомнения рассеялись, и я взялся за «важную миссию» предотвратить раскол в НТСНП...
Так я провел, по сути дела, провокационную «отвратительную» операцию, с точки зрения гуманиста, и «дошлую»—по мнению разведчика...
В моей квартире на камине в гостиной установили закамуфлированный микрофон, а в сарае засели стенографистка, полицейский пшик и два энтеэсовца... Я вошел в доверие к Пепескул, вопреки ожиданию, легко.
Когда все было налажено, я пригласил ее к себе...
Георгиевскому она инкриминировала причастность к масонам, его несогласие устроить покушение на Литвинова, отказ пойти на связь с опытным болгарским разведчиком Буревым (тем самым Буревым, который помог председателю французского отдела НТСНП Поремскому взорвать несколько советских самолетов в Испании)... Обвинений было много, и все они в ее устах звучали убедительно. Закончила она тем, что объяснила наступившее охлаждение между РОВСом и НТСНП подспудной деятельностью генсека, которая не является секретом для моего родича генерала Эрдели.
Выслушав все это, я заявил, что являюсь сторонником решительных мер, и если все так, как она говорит, то профессора следует убрать!
В ту пору в эмигрантских кругах ходил настойчивый слух, что смерть генерала Врангеля была насильственной—денщик ему в еду подсыпал толченые бриллианты. И, недолго думая, я предложил этот вариант, выразительно поглядев на ее кольцо с бриллиантом.
— Хорошо, но кто и где это будет делать? — усмехнулась Пепескул. И я, прочтя в ее глазах настороженность, выругал себя за глупость. Тут же предложил устроить автокатастрофу, что понравилось ей больше, но она восприняла все сдержанно и вскоре распрощалась и ушла с сопровождавшим ее Черташем.
На следующий день, на основании этих материалов, был подан донос в белградскую полицию, где говорилось, что Пепескул и Черташ, видимо, завербованы советской агентурой, свившей гнездо в Четвертом отделе РОВСа, поскольку готовятся убить генерального секретаря Союза Георгиевского...
А на другое утро меня арестовали и отвезли в Главнячу. Вызвали на допрос лишь на третьи сутки: за столом в большом кабинете восседал начальник полиции Драгомир Йованович. На мой вопрос, почему я арестован, он резонно ответил:
— Согласно данным, расшифрованным стенографисткой и подтвержденным свидетелями, виновата не одна сторона: вы провоцировали Марию Пепескул, когда предложили свою помощь убрать профессора Георгиевского, как это сделал с бароном Врангелем его денщик...