Я прикусила язык. Все, что говорил Волк, было истинной правдой. А мне пора было уже прекращать вести себя как избалованный ребенок и становиться той Ясноцветой Крюк, которую растил отец. Давно пора было заметить, что Милка, которая с веселым смехом носилась с чумазым Мириком по полям, катаясь по крестьянским стогам и воруя яблоки из садов, давно выросла. Да и Мирика уже нет, есть Чистомир Дуб, который нашел свое призвание в тайной королевской службе, выполняя самые таинственные и щекотливые поручения.
— Волки всегда уважительно относились к своим женам, — виноватым тоном сказал Ярослав. — Я очень подвел свой род тем, что обращался с вами так… неучтиво и не соответственно вашему положению. Я понимаю, что нельзя все списывать на эмоции и на необычную ситуацию, поэтому снова прошу у вас прощения. Если нужно, я принесу клятву на крови, что с этой минуты я буду вести себя только соответственно вашему положению и ничего не требовать взамен.
Я посмотрела в его глубокие серебристо-серые глаза. Обычно Волк старался тщательно скрывать свои мысли и чувства, но сейчас позволил себе быть откровенным. Я поняла, что он был предельно серьезен, и это не могло не тронуть.
— Не нужно клятв. — Мой голос дрожал. — Я верю вам.
Он кивнул и стал на одно колено. Отцепил от пояса свой кинжал в ножнах и на ладонях протянул его мне.
— Ясноцвета Крюк, я прошу вас стать моей женой.
Я встала на ноги, как могла, поправила одежду и пригладила волосы. Если немного напрячь воображение, то можно представить, что я стою в центре главного зала родного замка. За моей спиной в кресле сидит отец, нетерпеливо и едва слышно постукивая об маленькую скамеечку ногой — отец считал, что спрыгивающий с высокого родового трона Владетель выглядит смешно, поэтому всегда строго следил, чтобы на торжественных мероприятиях скамеечка стояла под ногами. Рядом сидит мать и поглядывает то на меня, то на отца. За спинкой отцовского кресла с одной стороны стоит Пребыслав. Он рад, что непутевая сестра наконец-то пристроена. С другой стороны подремывает вполглаза начальник стражи, сложив на груди мощные руки. Он терпеть не мог всех этих церемоний, однако положение главного военного советника отца обязывало. Так как во время церемонии обручения нападений на Сиятельного вражьими силами не планировалось, Вел расслабился и позволил себе отрешиться от происходящего.
Через огромные витражные окна льются разноцветные лучи, освещая гобелены на стенах и почтительно выстроившихся у стен вассалов, магов и прочих заинтересованных лиц. Только родителей Ярослава я представляла очень смутно, поэтому в воображаемой сцене они представлялись неясными фигурами в официальных праздничных одеяниях.
