Ей некогда было смотреть назад. Но если бы Флоран оглянулась, то увидела бы на лице адвоката презрительное, даже брезгливое выражение. Кривя в ухмылке тонкие губы, Макдуган, отряхиваясь от снега, долго смотрел ей вслед.
Так смотрят на раздавленную бабочку или мотылька, не находя в своем сердце ни капли жалости к погибающему существу.
Свернув на узкую боковую улицу, Флоран притормозила. Здесь, в тихом, припорошенном снегом пригороде, жили бизнесмены средней руки, биржевые маклеры, преуспевающие страховые агенты. Почти все расположенные здесь дома — двухэтажные деревянные коттеджи, окруженные худосочными плодовыми деревьями и невысокими заборчиками, — были куплены в кредит. И только владельцы некоторых из них могли похвастаться тем, что кредит погашен или будет погашен в ближайшие годы. Во всяком случае, дом, рядом с которым она остановилась, будет оплачен не скоро, очень не скоро. Но это не мешало подруге ее детства Марии Хасплер радоваться жизни, любить мужа, рожать детей. Двое малышей — двухлетний Марк и годовалый Герберт были настоящим смыслом жизни Марии и ее жутко делового мужа с библейским именем Аарон. В настоящее время Аарон работал страховым агентом. Три года назад, когда его дела пошли в гору, он приобрел этот дом. Вскоре Мария родила Марка, потом Герберта. Она предложила Флоран быть крестной матерью Марка. С тех пор Флоран, бывая в городе, всегда старалась навестить семью Марии и Аарона, поболтать с подругой, вручить подарок крестнику и его маленькому братику.
На заднем сиденье отцовского джипа лежали несколько праздничных свертков — до Рождества еще была целая неделя, но магазины бойко торговали сластями, детскими игрушками, елочными украшениями.
Флоран знала, что дети Марии в дневное время обязательно спят, а ее появление наделает много шума. Так что, накупив подарков, она сидела в машине и ждала, когда в детской зажжется свет. Но пока в окнах было темно. Флоран извлекла из сумочки заветную пачку и вынула следующее письмо. Оно было написано в середине ноября. Флоран включила свет, положила листок на руль.
«Дорогая, единственная моя Фло! Сегодня мы с Грегори летели в Аннаполис, и он внезапно сказал, что при определенных обстоятельствах он с удовольствием выдал бы тебя за меня. Правда, спросить о том, какие это обстоятельства, я не решился. Хотя мне почему-то кажется, что он имел в виду мой доход. Не секрет, что мой оклад равняется 120 тысячам в год, а годовой доход твоей семьи, насколько я понимаю, исчисляется миллионами. Но, видит Бог (а я, как ты знаешь, в силу профессии нахожусь к Богу гораздо ближе, чем другие), если бы ты внезапно потеряла свои капиталы, я женился бы на тебе в тот же день. Флоран, я ужасно по тебе соскучился.
