— Безобразия надо прекратить! — кричит он. — Мы не должны отбирать помещичьи земли, грабить чужое добро. Крестьянские комитеты распустить, а смутьянов-большевиков арестовать! Все, что взято у помещика Шаповалова, у моего отца — Поливанова, возвратить! Выберем законное правительство через Учредительное собрание — оно и помирит всех. Верьте мне: я ваш человек, вы знаете меня не один год! Я и отец мой всегда делали только хорошее.
— А шкуры с нас кто драл? — выкрикнули разом из коридора.
Это спрашивали солдаты-фронтовики.
Садиться им негде, и они стайкой теснились у входа. Их поддержали другие, но Поливанов продолжал речь, словно не слышал возгласа.
В школу подходили все новые и новые группы хуторян. Небольшие классы, коридоры оказались плотно набитыми людьми. Вместе с несколькими фронтовиками мы протолкались поближе и стали в сторонке. За Поливановым выступил атаман Минаев. У этого голосок тонкий, визгливый.
— Не надо кровь понапрасну проливать! Большевики — безбожники, они хотят поссорить нас, казаков, с вами, мужиками.
Стоявший рядом фронтовик Яловой толкнул меня, возмутился:
— Вот заливает! Брешет и не краснеет!
— А ты скажи, — зло бросил молодой казак, обращаясь к Минаеву, — тебе-то приходилось видеть большевиков?
— Конешное дело, видел, только вот не мастак говорить я.
— А тут красоты не надо: правду нам подавай, она сама за себя скажет!
И только Яловой поднял руку, прося слова, сзади зашумели, понеслись голоса:
— Тесно в школе, давай на площадь!
— Айда митинговать к церкви!
За столом зашушукались. Потом объявили: собрание переносится на площадь.
Кто-то догадливый ударил в церковный колокол, и народ пошел гуртом. Представители власти растерялись: такого они не ожидали. Во что это выльется?
А площадь словно ширилась, гудела многоголосым хором. На тесной, наспех сколоченной трибуне — Яловой. Мнет шапку, гладит, волнуясь, копну слежавшихся волос.
— Я, друзья-товарищи, не большевик, но мне зазорно слышать такие речи про них. Большевики — такие же люди, как и мы... и глаза у них такие... и рогов нету. Брешет на этот счет господин атаман! Сам своими глазелками видел.
— Со страху атаману померещилось!
Крики одобрения подбодрили Ялового — и он громко закончил речь:
— Большевики правду кажуть! Землю надо брать и делить!
На трибуне — представитель власти, в кожанке. Выпятив узкую грудь, потрясает тонкими, жилистыми руками.
— Мы, меньшевики, за народ. Правительство Каледина послало меня к вам с великой миссией. Мы должны покончить с комитетчиками. Тот, кто уже взял помещичью землю, пусть откажется и вернет ее хозяевам, иначе будем вынуждены вызвать для наведения порядка вооруженных казаков.
