«Кто пробовал? — опешил Комаровский. — Прудон?»
Алик растерялся, конечно, что не удалось произвести впечатление на Сашу идеей бартерной биржи, но очень зауважал Сашу за то, что тот знает Прудона и понимает, почему бартерная биржа бесперспективна. К тому же мало-помалу Алик заразился от Саши благостным расположением духа, но тем в тот вечер все и ограничилось, если не считать ужина, еще трех рюмок водки и настольных игр.
Гуляя по аллейкам в Раздорах, Алик и Саша не знали еще, что вскоре Саша, то бишь профессор Александр Аузан, позвонит Олегу Комаровскому и предложит заняться пиар-стратегией потребительского движения в России. Этот набор слов плохо уложится у Алика в голове, в отличие от идеи бартерной биржи, но Алик подумает, что, раз Саша предлагает такое дело, значит, наверное, пиар-стратегия потребительского движения у Прудона во Франции получилась лучше бартерной биржи.
В тот же день Алик Комаровский явится к Аузану в офис на Варварку и приложит недюжинные усилия, чтобы понять, чем занимаются все эти люди в бывшем министерском кабинете с фанерными перегородками. А еще более недюжинные усилия он приложит, чтобы заставить журналистов писать об их работе.
У журналистов в то время уже как-то поубавилось перестроечного пафоса, но не сложилось еще стойкого представления о стандартах профессионализма. Если не брать в расчет таких основоположников жанра, как Анатолий Рубинов или Михаил Полячек, журналисты, писавшие на потребительские темы, воспринимали рубрику в газете как своего рода хутор, отданный автору рубрики на кормление. С наглостью неимоверной журналисты расхваливали те продукты, производители или поставщики которых им платили. Некоторое время это работало, потому что читателю было интересно читать про все подряд, что можно было потребить. Однако постепенно интерес к заказным статьям падал, и журналисты понятия не имели, как этот интерес оживить.
Разгуливая по аллейкам в Раздорах, Алик и Саша не знали еще, как Комаровский будет звонить в редакции газет и говорить бархатным голосом в телефонную трубку: «Здравствуйте, это Комаровский!»
И не уточнять, какой Комаровский, да откуда, да зачем, ибо избалованные общественным вниманием журналисты не стали бы тогда слушать. Просто — как будто все на свете должны знать Комаровского и ждать его звонка — снисходительно будет говорить в трубку красивым баритоном: «Здравствуйте, это Комаровский!» И властитель дум на той стороне провода будет отвечать: «Слушаю вас».
