Очутившись, наконец, наедине, вдали от любопытных взглядов окружающих, после мучительных формальностей допроса, прислушиваясь к равномерному стуку шагов часовых, который, казалось, говорил «раз… два… раз… два — я закон», Робин почувствовал, что силы покидают его. Он прижал голову к холодной стене и постарался разобраться в том, что произошло. Из того положения, в котором он очутился, не было никакого выхода. Не было никакой возможности объяснить иначе положение вещей и спасти себя и Лайлу. Его мучила мысль об огласке, которую получила эта история. А Мартин приезжает сегодня ночью. Как он будет потрясен!
Не существовало другого ответа на прямо поставленный вопрос, почему он очутился в спальне у Лайлы. Человек, имеющий каплю совести, не мог бы сказать на его месте:
— Я ничего не знаю об этом происшествии. Я скрылся тут, оттого что влюблен в Лайлу. Мне передали от нее просьбу прийти к ней, и я немедленно явился.
Это была бы правда, но человек, рыцарски относящийся к женщинам, не мог сказать ее.
Бедная, любимая, испуганная Лайла. В ту секунду, когда он держал ее в своих объятиях, стараясь успокоить, когда полиция стучалась в дверь и раздался голос Гревиля, он почувствовал, как бьется ее сердце, подобно маленькой трепещущей птичке, и испытал какое-то самозабвение, бесконечно нежное чувство — даже теперь, при воспоминании об этой минуте, кровь бурлила в его жилах.
Его мысли коснулись будущего. Как только это недоразумение разъяснится, Лайла и он смогут открыто объявить о своей любви.
Гревиль понял, конечно, что Робин готов был страдать, защищая ее, спасая честь ее имени, так как любил ее всей душой; Гревиль понял это, — он даст ей свободу. Тогда они поженятся и уедут, если ей будет неприятно оставаться в Лондоне, уедут за границу, где он найдет себе работу.
Он откинул голову на скрещенные позади руки и начал мечтать о том, как сложится его жизнь с Лайлой, — стараясь совершенно не думать о причине его заключения в этой камере. Это была временная неприятность, которая значила так мало по сравнению с будущим.
И вскоре — быть может, из-за прогулки на открытом воздухе или под влиянием усталости и потрясения, испытанного им, когда он узнал об убийстве, — Робин крепко уснул. Его руки, лежащие под головой, затекли. В камере стало очень холодно. Он спал, и ему снилась сначала Лайла, а затем окопы. Внезапно он проснулся, словно от резкого толчка, и увидел Мартина, стоящего подле него с каким-то человеком, лица которого он не разобрал.
