Сандра сделала еще один шаг назад, чуть покачнувшись на высоких каблуках. Тонкие кожаные полоски босоножек впились ей в пальцы ног, и это еще больше разозлило ее. Порывисто наклонившись, она сняла босоножки и, повинуясь мгновенному порыву, хотела было швырнуть их в ближайшие кусты, но одумалась.
Вообще, Сандра была довольно здравомыслящим человеком и редко выходила из себя. Вот и сейчас она приказала себе бы поостыть и попытаться понять, как это Мартин Гринфилд — человек, который едва не нарушил все ее тщательно разработанные правила общения с противоположным полом, — мог забыть их непродолжительный, но совершенно потрясающий роман.
— Ты мне мстишь, верно? — Сандра тряхнула босоножками, как будто призывая Мартина признаться, что он нарочно выдумал всю историю. Она отказывалась верить в подобную забывчивость. — Решил расквитаться со мной за прошлое? За то, что я ушла тогда от тебя, да?
Мартин вздохнул и на мгновение показался Сандре совсем не похожим на себя. Столь удрученного выражения никогда прежде не появлялось на его лице.
И тогда она похолодела. Ее взгляд остановился на шраме, пересекшем край левой брови. Сандра судорожно глотнула воздух, одновременно лихорадочно пытаясь понять, что происходит.
— Что с тобой произошло? — наконец прошептала она.
— Несчастный случай. По крайней мере, так мне сказали.
Сандра уронила босоножки на землю. Во рту у нее мгновенно пересохло, так что она с трудом сделала очередной глоток воздуха. Ей вдруг очень захотелось опрокинуть стаканчик виски или чего-нибудь столь же крепкого. Сделав над собой усилие, она робко приблизилась к Мартину и осторожно убрала челку с его лба.
— О Боже!
— Ничего, не пугайся. — Он повернулся, показывая ей все еще окрашенный в розоватый цвет шрам на шее и затылке.
Сандра ахнула.
— Болит?
— Иногда. Особенно перед дождем.
Она вновь несмело протянула руку, но тут же задержала ее в дюйме от шрама.
— Можешь потрогать, — разрешил Мартин. — Я почти ничего не почувствую. Сейчас шрам меня не беспокоит.
Хорошо, конечно, подумала Сандра, но зато он беспокоит меня!
Однако волновалась она вовсе не из-за того, что на великолепном теле Гринфилда навсегда осталась отметина, а потому что он был серьезно ранен, а ей ничего не было об этом известно.
— Когда это случилось?
— В прошлом году, пятнадцатого апреля.
Сердце Сандры на миг замерло. Именно в этот день, пятнадцатого апреля, она ушла от Мартина, а шестнадцатого уехала в Лондон, потому что ее ждали в издательстве.
