— Что, ученик, не скучал без мамки-то, пока за мечом хаживал?
Илья посмотрел в хитрые глаза учителя и пожал плечами:
— Нет, Вежда. Насиделся я дома-то. Все не дождусь, когда в Киев пойду. А что?
Вежда покивал седой головой и сказал:
— Да ничего. Не быть привязанным в жизни — это хорошо. Да и за подол мамкин держаться негоже — причем не только мужчине, но и женщине.
Помолчали, а потом Илья негромко и осторожно сказал:
— Слушай, Вежда… А у тебя есть кто-нибудь? Ну… из родичей.
Вежда усмехнулся:
— Чего мямлишь-то? Обидеть боишься?
— Ну…
— Вот тебе и «ну». Не обидишь ты меня, не бойся. Обида это ведь что? Это значит, кто-то подвергает сомнению то, что тебе принадлежит. Ну, то есть сомневается в каких-то твоих поступках, лишает тебя чего-то, очень тебе дорогого. Понимаешь? Но у меня ничего нет, кроме моей котомки да одежды. Даже имя мое — не настоящее, и сколько их сносил я за свою жизнь… Что у меня есть, что кто-то мог бы у меня отнять?
Илья напряженно смотрел на шагавшего рядом Вежду, а тот негромко рассмеялся и добавил:
— Верно думаешь — никого у меня нет. Так что Морана и с этой стороны ко мне не подберется: у меня и отнимать-то некого.
— Что же… — Илья помедлил. — И детей тоже нету?
— Мои дети — мои ученики, — сказал Вежда и легонько на ходу наподдал Илье своим посохом по заднице. — Так что родителей у тебя не двое, а на одного больше.
И он рассмеялся. Илья промолчал и стал прикидывать, смог бы и он жить, как Вежда, один. Он вспомнил о своей Оляне, и сразу заныла в сердце старая заноза. Сколько раз он в бессилии стискивал кулаки, зная, что никогда не увидит больше свою любимую. В такие времена ему не хотелось дышать, и весь мир становился постылым, и ничто не могло быть интересным и стоящим. Тогда он чувствовал себя одним во всем этом чужом мире, и мысль о том, что есть еще матушка и отец, ничуть не грела его. Впрочем, он любил их, а они его, и даже уйди он в Киев, в дружину княжескую, то ведь и тогда не был бы он одинок, потому как знал бы, что помнят его в родимой сторонке, любят, просят о нем богов… А у Вежды даже дома родного нет на этой земле. И любимой…
— А как же подруга, Вежда? — не выдержал Илья.
Вежда спокойно пожал плечами:
— Я умею быть один.
Илья прищурился:
— Постой, постой, учитель! Выходит, мужчина живет с женщиной потому, что чего-то не умеет?
— Конечно.
— Но почему тебе не нужна женщина?
— Надеюсь, ты спрашиваешь не потому, что думаешь, что мне не хватает домашней еды и ласки? — улыбнулся Вежда.
