Уже вечерело, когда Илья добрался до родного села. Дома была мать, готовившая ужин. Увидев сына, расплакалась:
— И то верно говорил Вежда, что на лавке теперь не усидишь.
— Глянь, матушка, что я добыл! — вытянул в ответ из ножен меч Илья.
Слава равнодушно скользнула взглядом по металлу, молвила:
— Что мне на него глядеть, сынок. Нешто он для добрых дел?
— Да что ты?! — удивился Илья. — А для каких же? Ворога погонять им стану!
— Оно, конечно, верно, — вздохнула Слава, гладя сына по щеке, поросшей русой бородкой, — да все одно: Моране служить будет.
— Мама! — отложив меч, взял Илья мать за руки, и ее маленькие красивые ладошки утонули в его лапищах. — Я с ним против тех же кочевников пойду, чтоб они на землях наших не безобразничали. Они ведь нас грабят, мама, они убивают нас! Как же?..
Слава не отвечала, уткнувшись в его руки, и он чувствовал, как по ним текут горячие слезы. Он осторожно высвободил руки, обнял ее:
— Прости, мама, но не усидеть мне дома. Мне Вежда ноги для того и вернул, чтоб ходил я по земле славянской, да ворогам урон чинил. Вот дойду до князя киевского…
Он замолк, прислушиваясь к матери. Она замерла у него на груди.
— Мама, — тихо позвал он, — дома-то как?
Слава подняла голову, улыбнулась сквозь мокрые глаза:
— Да хорошо дома, сынок.
— Батя где?
— Батя сарай с Борыней правит, помогает ему.
— А Вежда еще не вернулся?
— Да сейчас придет, должно.
— Он за мной-то в тот же день ушел?
Слава, не понимая, заглянула Илье в глаза:
— Куда ушел?
— Да за мной, — повторил Илья, чувствуя, что опять начинается Веждина чудь.
— Не ходил он за тобой, — пожала плечами Слава. — С нами был, отцу с нашими молодцами помогал, селян пользовал.
— Как? — отстранился Илья. — Совсем никуда не уходил?
Слава кивнула, и Илья недоуменно поскреб затылок:
— Как же так? — Он прикинул в уме, прищурился. — А дня три назад, вечером, после света уже?
Мать вглядывалась в лицо сына, не понимая, что у него на уме:
— Да банный день у нас был. Вечером дома все были. Куда же после бани-то ходить?
— Никуда не отлучался? — не отступал Илья.
— Да никуда! Ну, дома-то он вообще сидеть не горазд, но чтоб так отлучиться, чтоб дома не ночевать, — не было такого. Да что ты все выспрашиваешь?
— Да так, мать, почудилось мне… — уже устало отмахнулся Илья. Слава с тревогой ждала, и он глупо улыбнулся, успокаивая ее. — Дурака он валяет, Вежда-то, дурачит меня. Не принимай к сердцу.
— Да вот и он сам, — сказала Слава, кивая на дверь.
