Он толкал Ломтя все ощутимее, проводя удары все жестче, распаляясь сам и чувствуя, как распаляется противник, даже не замечающий этих удвоившихся по силе, но все еще шуточных ударов. И луна лезла все выше, заменяя отсвет вечерней зари своим синим свечением, и все меньше разумного расчета оставалось в голове Ильи.
— …бей наверняка, — говорил Вежда. — Каждый твой удар должен принести противнику такой урон, после которого он не сможет подняться. Воин никогда не бьет вполсилы. Он всегда намерен одним ударом разделаться с противником…
Говоря «противник», учитель имел в виду врага. Но перед Ильей сейчас был не враг, а простодушный деревенский парень, в доме которого Илья нашел приют на ночь. Но не помнил уже этого Илья, и в какой-то момент, между одним ударом сердца и другим, время словно остановилось. Он отчетливо увидел открывшееся горло Ломтя, старавшегося дотянуться до него, умело присевшего, услышал тишину, повисшую над двором и торчащими за плетнем селянами, ощутил свет луны, зорко и недобро смотревшей на него сверху, и еще почувствовал в середине живота жгут, начавший стремительно раскручиваться. И еще он будто со стороны увидел, как начинает выпрямляться, вставая навстречу Ломтю, и как правая рука идет снизу вверх прямо в кадык несчастного и уже обреченного парня, превращаясь в «ядовитую змею, выбрасывающую яд». А страшная сила из живота, раскручиваясь все стремительнее, плавно и невероятно быстро перетекает в руку, готовясь выплеснуться из самых пальцев и вдруг…
Яркая вспышка озарила сознание Ильи. На миг вся эта жутко медленно и неотвратимо движущаяся картина замерла на месте, и Илья отчетливо услышал голос учителя: «Стой, ученик. Дальше — смерть».
…«Ядовитая змея» так и не выбросила свой смертельный яд. Илья увел руку в сторону, чувствуя, что это даже не он, а сам Вежда прихватил его запястье. И замер от другого видения, повисшего на тонких нитях-паутинках в его голове: на залитом лунном свете дворе жутко кричит женщина, держа на руках мертво откинутую голову младшего сына…
И тут все встало на свои места. Ломоть уловил непонятное замешательство Ильи и всадил ему в лоб весь заряд боевого задора и досады от постоянных неудач в этом поединке. Илья, не произнеся ни звука, опрокинулся навзничь и остался лежать.
…Его тормошили, и лили колодезную воду налицо, и били по щекам.
— Эй, парень, ты чего?.. Ты это брось!
— Сынок, что же ты, милый? Как же ты… Берегиня-матушка!.. Перун-заступник!..
