Нельсон сам перенес маты, а потом пошел на корму к себе в каюту, которую занимал вдвоем с боцманом, и присел на койку. Раскрыв газету, доставленную на пароход мальчишкой-газетчиком, он стал читать последние новости. В Вашингтоне некий сенатор обрушился на правительство за то, что оно недостаточно энергично содействует подавлению большевистского мятежа в России, и требовал послать в помощь белым генералам военные корабли и морскую пехоту. Небольшая редакционная статья дышала ненавистью и злобой к революционной России. Она тоже кончалась требованием, чтобы Соединенные Штаты присоединились к тем государствам, которые хотят силой оружия ликвидировать большевистскую угрозу.
«Странное дело, — подумал Нельсон. — Мы тут собираемся везти русским продовольствие и игрушки, а этот сенатор и такая влиятельная газета требуют послать в Россию войска и военные корабли! Непонятно что-то». Нельсон закурил и вышел в проход. Там он увидел кочегара Паппаса.
— Знаешь новость, Пап?
— Нет. Какую?
— Да вот, везем русским детям продовольствие и игрушки.
— Кто тебе сказал, Нельсон?
— Слышал, как старший помощник и старший механик говорили между собой.
— Вот это здорово! — заметил Паппас. — И с русских потребуют небось за каждую игрушку пол-литра крови, а?
— Все это очень подозрительно. — И Нельсон рассказал про редакционную статью и речь сенатора.
— Но как нам это выяснить? — Паппас взглянул в хмурое лицо Нельсона. — А может, это и правда помощь русским?
— Кто его знает. Может, и помощь. Америка не раз посылала другим странам продовольствие и одежду. А все-таки будем начеку.
Паппас пошел поесть, а Нельсон заглянул в люк пятого трюма. Там докеры, работая как-то особенно сноровисто, принимали груз и крепили его вдоль переборок. Ящики были одного размера и окрашены в один цвет; на каждом по всем четырем сторонам стояло одно только слово: «Продовольствие». Однако Нельсон не мог избавиться от тревожного чувства: то, что он видел здесь, противоречило прочитанному в газете. В России ему побывать не довелось, несмотря на то что плавал он уже много лет. Его отец был эмигрант-норвежец, а сам Кнут родился в штате Мэн, в портовом городке, и свой первый рейс совершил на рыбачьей шхуне, какие ходили на промысел к Нью-Фаундленду и каждую неделю доставляли свой улов в Портленд или в Бостон. Кнуту так полюбилась морская жизнь, что, несмотря на гнев родителей, он бросил школу и стал моряком. Где он только не побывал — в Бомбее и Калькутте, Гонконге и Шанхае, Иокогаме и Порт-Саиде. Другие моряки, попадая в порт, торопились в злачные места, где вдоволь спиртного и полно дешевых женщин, а Кнут осматривал достопримечательности города, музеи, памятники старины. Он шел туда, где жили и работали бедняки, и никогда не упускал возможности побеседовать с ними. Он покупал книги о государственном устройстве разных стран, об их природных ресурсах и экономике, о положении народа. Знал, где какие есть политические партии, какие профсоюзы.
