В другой раз нас привели на концерт, который давал коллектив артистов из числа военнопленных. Исполнялись, и неплохо, русские народные песни, танцы, играл струнный оркестр.
Наступили теплые дни. Я стал проводить большую часть времени на воздухе (днем это разрешалось, загоняли в бараки с наступлением темноты). Завязал знакомство с немецкими постовыми, которые от скуки охотно поддерживали мои попытки говорить по-немецки. Рассказывали о себе и своих семьях, показывая фотографии. Они, как правило, были из числа «фольксштурмовцев» (старше призывного возраста, мобилизованные приказом «фюрера» в конце войны).
Соседним с нашим оказался барак, в котором находились французы, отбывавшие здесь наказание за какие-то проступки. Вдоль проволочной ограды постоянно толпились «попрошайки», клянчившие: «Камрад, камрад! Кули! Кули!» (кули - на каком-то из языков значит окурок, по-нашему - «бычок»).
Здесь я впервые с удивлением узнал, что пленные французы, так же, как и пленные из других стран, помимо немецкого пайка получают помощь от Международного Красного креста, через Красный крест переписываются с родными и получают из дома посылки. Более того, раненые и больные обмениваются или просто возвращаются из плена, а находящиеся в плену - периодически получают жалование, зачисляемое на их личные счета в банках, военное обмундирование и повышение в чинах.
Однажды меня окликнули с французской стороны, пытаясь заговорить со мной по-армянски. Это оказался французский армянин, принявший меня за соотечественника. Убедившись в том, что ошибся, он все же продолжил разговор со мной на ломаном немецком. Как я понял, он родился во Франции в армянской семье, эмигрировавшей из Турции во времена резни, развязанной нашим «другом» Ататюрком. По его словам, во Франции проживает много армян, в том числе и эмигрантов из России.
Предметом обмена между французской и нашей зоной являлись листочки одуванчика, из которых французы приготавливали салат. Эти листочки с удовольствием менялись ими на сигареты, поэтому и на нашей территории везде, где только можно было найти одуванчик, эти листочки были выщипаны.
Кроме французов в лагере были еще и итальянцы. Они свободно перемещались по зонам внутри лагеря. Получая через Красный крест помощь деньгами в немецких марках, обмениваемых на специальные «лагерные» банкноты, они ходили в магазин, находившийся на территории лагеря (он назывался «кантина») и покупали в нем сигареты, рассчитываясь ими за продукцию наших умельцев (портсигары, алюминиевые ложки, тапки, сшитые из обрезков шинелей и валенок).
