- Граница, держи меня крепче, а то я вовсе без ноги останусь.
- У кого есть "пигмей"? На лестнице темнотища...
Все выходят.
К о н д р а т ь е в (задержал у двери Горбунова). Постой. Потолкуем.
Они вернулись.
Как минер?
Г о р б у н о в. Полчаса назад. Не приходя в сознание.
К о н д р а т ь е в. Жалко. Хороший был парень. Еще никто не знает?
Пауза.
Что не заходишь?
Г о р б у н о в. Вы меня не вызывали, товарищ капитан третьего ранга.
К о н д р а т ь е в. Это еще что такое? Брось! Я по-дружески спрашиваю. Садись, чего стоим. Ты что - сердишься?
Г о р б у н о в. Нет.
К о н д р а т ь е в. Ну, так в чем же дело?
Г о р б у н о в. Не знаю. С тех пор как ты стал большим начальством, в нашей дружбе что-то поломалось. То, да не то.
К о н д р а т ь е в. Все это муть. Мнительность. Ты знаешь, как я к тебе расположен.
Г о р б у н о в. Вот-вот, "расположен". Ты теперь совсем иначе со мной говоришь. Не замечаешь? Очень этак благосклонно-покровительственно. А я не хочу. Разве я за эти два месяца стал глупее? А если ты боишься, что я сяду тебе на шею или позволю себе афишировать...
К о н д р а т ь е в. Ничего я не боюсь. Насчет службы и всякой субординации вы - педант, это нам известно. Выдумываешь ты все, Виктор. Не люблю я этих всяких сложностей. Я - человек простой, бесхитростный...
Г о р б у н о в. Не так-то уж ты прост. Становишься помаленьку дипломатом. Помнишь, тебе прислали с Большой земли бутылку трофейного коньяку? Как душу изливать, так Горбунову, а как коньяк пить, так с начальником штаба? Я коньяк терпеть не могу, не в коньяке суть. Так вот, если хочешь со мной дружить по дешевке - не надо!
К о н д р а т ь е в (засмеялся). А ведь верно. Даже ничего не скажешь. Как-то так получилось... Ладно! У меня на тебя тоже зуб есть. Ты что же это наш поход охаиваешь? И то не так, и это не так... Меня как командира дискредитируешь.
Г о р б у н о в. Я не дискредитирую, а изучаю боевой опыт. Критиковал я прежде всего себя.
К о н д р а т ь е в. С чем же ты теперь не согласен?
Г о р б у н о в. Со многим. Странное дело: шли в поход - немцев не боялись, мин не боялись, бомб не боялись. Чего боялись? Отчетности. Вынь да положь боевой успех. А то вдруг нам не поверят, еще скажут, что трусили, уклонялись от атак. Вот и кинулись на эту ветхую посудину - истратили торпеды. А выжди мы, голову даю на отсечение, трахнули бы на другой день тот танкер... тысяч на десять, помнишь, на траверзе Фрисланда?
