— Прекрасная идея. Будет тотчас сделано. — Он пошел звонить в гостиную. Номер Мерседес был занят.
— Меди всегда очень трудно дозвониться, — подала голос его мать. — Ей постоянно звонят друзья.
По телевизору шел детектив — семейная драма, в которой все крутилось вокруг пропавшего сына и мертвой кошки. Мы с гораздо большим волнением ждали, когда освободится телефон Меди, чем следили за развитием сюжета.
Дозвонившись, Бенедикт сказал:
— Ага, сестричка, ты смотришь ту же программу, что и мы.
На это его сестра ответила, очевидно, очень длинной тирадой. Во всяком случае, Бенедикт не скоро смог вставить слово:
— Мама считает, что мы официально должны попросить у тебя разрешения отремонтировать твою комнату.
На это она тоже отвечала очень долго.
Неожиданно Бенедикт сказал:
— Ты это серьезно? — А после ее очередного обстоятельного ответа добавил: — Хорошо, я передам, — и повесил трубку.
Тут как раз кончился детектив: главная виновница драмы покончила с собой.
Бенедикт объявил:
— Меди хотела бы получать за свою комнату триста пятьдесят марок.
— Меди — сама щедрость, — быстро вставила Нора.
— Почему же она об этом сразу не сказала? — Я вразвалочку сходила в игровую, вынула из сумочки триста пятьдесят марок и положила их перед Норой на столик с мозаикой.
— Меди так трудно говорить о деньгах, — ответила Нора. — Собственно говоря, она ожидала…
Я перебила ее и обратилась к Бенедикту, словно ее и не было:
— Теперь ты можешь достать газет? Мне их понадобится много, я хочу отремонтировать комнату целиком.
Бенедикт ухмыльнулся:
— Шкаф с журналами ты вряд ли захочешь сохранить в своей комнате. Может, отправим его на помойку?
Нора неуверенно заметила, что шкаф можно было бы пока поставить в коридоре. Потом она принесла одну старую газету, остальное я якобы истратила, когда мыла окна.
— Тогда, значит, иллюстрированные журналы.
Она нехотя показала мне в кладовке стопку проработанных ею журналов, в которых не было ничего о принцессе из Монако, и разрешила их взять. Так-то.
— Условия Меди — просто грабеж, — сказал Бенедикт, когда мы лежали в постели. — Это вдвое больше того, что я платил твоему отцу.
— Мне это безразлично. — Я не кривила душой. — Главное, никто не сможет утверждать, что я у тебя на содержании. А сознавать это — наслаждение.
— Ты для меня — идеальная женщина, — шепнул Бенедикт и подарил мне целую ночь наслаждений.
Перед тем как заснуть, я спросила:
— Каков он, этот ненаглядный поклонник твоей сестрицы?
