Бенедикт не пожелал пить с нами чай и поднялся в свою комнату смотреть теннисный матч по телевизору. Таким образом, я сидела одна между Норой и ее дочерью и пыталась произвести хорошее впечатление. Я внимала Мерседес: как видится, поклонник завалил ее самыми дорогими платьями. И восхищался ее словно врожденным парижским шиком. Мерседес вздохнула:
— При этом мне абсолютно безразлично, что сейчас модно.
Я одобрительно кивнула и исподтишка посмотрела на узкую юбку Мерседес с разрезом на боку и плиссированными складочками — модель «Последний крик» из каталога Неккермана. Однако меня охватила легкая зависть, когда Мерседес сказала:
— Когда мы в отпуске, он всегда дает мне на день свою кредитную карточку, и я покупаю все, что душе угодно.
Потом Мерседес рассказала о своих сотрудницах по фирме: все жуткие дуры, вместо образованности одно самомнение. Мужчины на работе боготворят ее. Один коллега прислал ей даже открытку из отпуска!
— Мой ненаглядный ни в коем случае не должен знать, что у меня с Арно, — кокетливо сказала она.
Я удивилась откровенности, с которой она обсуждает с матерью свои любовные похождения.
— Когда снова увижусь с Арно, надену короткое пляжное платьице, которое купил мне мой ненаглядный. — Она захихикала. — Хотя, конечно, немыслимо надевать мини на работе. Но все знакомые в один голос утверждают, что я со своими длиннющими ногами могу себе такое позволить!
— Да, — прилежно подтвердила я, посмотрев на ноги Мерседес. Они были коричневые, как пара сосисок по-венски, такие же тонкие, без признаков икр и, если угодно, длиннющие. Хотя лично мне сосиски по-венски казались длиннее.
Наконец в полшестого мое утомительное участие в беседе было вознаграждено.
— Да, что там за история с моей комнатой? — вспомнила Мерседес.
— Ах, действительно. — Я попыталась сделать вид, что забыла об этом, увлеченная ее рассказами.
— Собственно, я бы хотела быть уверенной, что с моими вещами бережно обращаются, — брови Мерседес достигли верхнего предела — челки.
— Само собой разумеется, я ведь дизайнер по интерьеру. — Я тоже пыталась сказать нечто значительное. — И испытываю потребность окружать себя красивыми вещами.
Меди ничего не ответила. Потом долго и обстоятельно куталась в свое стопроцентное шелковое произведение искусства:
— Хорошо, поднимемся наверх.
Я последовала за ней на почтительном расстоянии.
— Большая разница, — заметила она на лестнице, — живешь ли ты в собственном доме или снимаешь квартиру. Мой хозяин только что опять поднял квартплату. Самая примитивная квартира стоит сегодня уйму денег, — Мерседес нажала на ручку двери. — Заперто, — констатировала она.
