Рискованно таскать с собой столько денег. Я собиралась открыть здесь счет. Мой старый счет по студенческому тарифу после окончания учебы банк тут же превратил в обычный с очень высокими налогами, поэтому я его закрыла и решила найти другой банк на новом месте. Но не сегодня.
Тут мне попалась телефонная будка, и я вспомнила, что должна сообщить матери о нашем благополучном прибытии.
— Я хочу говорить по телефону, — раздался в трубке капризный голос Сольвейг.
— Алло, Сольвейг, это Виола, позови, пожалуйста, бабушку.
— Не хочу, — ответила племянница и повесила трубку.
Черт бы ее побрал! Пропала моя марка. Вечное мучение — теперь Сольвейг все время бежит к телефону. И почему она вообще в понедельник утром оказалась у моих родителей? Аннабель ведь собиралась еще вчера вечером завладеть нашей бывшей квартирой?! При второй попытке я из осторожности бросала только монетки по десять пфеннигов.
— Я хочу говорить по телефону.
— Позови бабушку, иначе я сломаю твой видик! — пригрозила я.
Она не повесила трубку. Я ждала и ждала, а мои монетки безжалостно проскакивали в щель автомата.
— Позови бабушку! — заорала я что есть мочи, но в трубке царило полное молчание. Я повесила трубку и попробовала в последний раз. Занято.
Ладно, позвоню отцу на работу. Наизусть его рабочий телефон я не помнила и решила позвонить из дома. Я уже мысленно назвала его домом? Да. Я чувствовала, что это мой дом. Я всматривалась в лица людей, шедших мне навстречу. А вдруг попадется кто-нибудь из знакомых? Наверняка скоро у меня здесь будет много новых друзей.
— Звонила твоя мать, — крикнула из кухни Нора, — я ей сказала, что Бенедикт уже прилежно трудится. Большой тебе привет от нее.
Когда я рассказала, как Сольвейг дважды прокатила меня по телефону, она засмеялась.
— Бенедикт в детстве тоже любил разговаривать по телефону.
Я наконец получила свой кофе. Нора не отказалась составить мне компанию. Напившись от души, я решила распаковать наши чемоданы. Но куда девать вещи?
— Вещи Бенедикта я уже разложила в его шкафу, — сообщила Нора.
Это мне пришлось не по душе. В чемодан мы засовывали все наши вещи вперемешку. Например, я упаковала в него свои самые красивые трусики, с вышитыми днями недели. Что подумала его мамаша, увидев трусики со словом «суббота»? Кроваво-красные, сплошь из кружев? Немного смутившись, я, как могла небрежно, бросила:
— Тогда пойду разберу свои вещи, — и поднялась в комнату Бенедикта.
Наши чемоданы лежали раскрытыми на кровати. Все, что принадлежало мне, осталось в них. В том числе черные бикини Бенедикта. Вот его мать удивится, узнав, что сын носит такое белье.
