...
«Кэйси.
Прошу извинить мое вчерашнее поведение. Это не утешит тебя, но больше мне нечего сказать. Понимаю, что гневом не оправдать того, что случилось. Я сожалею об этом больше, чем о каком-либо ином своем поступке.
Оставляю чек за прошлый месяц. Надеюсь, ты понимаешь, чем ты меня одарила на самом деле, потому что у меня нет слов выразить это.
Джордан».
Кэйси прочла письмо раз, потом второй. Да, она была права – надо было оставить все как есть. Меньше знаешь – лучше спишь. Она скомкала листок в руке, затем уронила его на пол. «Он сожалеет», – подумала она и медленно взяла чек. Теперь она была уже совсем спокойна. Просто кладбище эмоций. Она быстро взглянула на сумму и усмехнулась.
«Ты щедр, Джордан. Да, ты щедрый человек». Она методично разорвала чек на мелкие кусочки и тоже бросила их на пол. «Твой бухгалтер с ума бы сошел».
Нет, больше она плакать не станет. Да и слез не осталось. И, прерывисто вздохнув, Кэйси взяла сигарету. «В Монтану», – решила она молниеносно. В Монтане сейчас шесть футов снега и чертовски холодно. Не время ехать домой. Там она сразу рассыплется на куски. И Кэйси бросилась к телефону, готовая немедленно изменить свои планы.
Доктор Эдвард Бреннан выключил зажигание в старом «Понтиаке». Солнце понемногу садилось, а он целый день на ногах да и спина давала о себе знать. «Старею», – подумал он. Бывали дни, когда он мог принять трех младенцев, удалить пару гланд, вправить мениск и сделать трем семьям противогриппозные прививки – и все это до ланча.
Наверное, пора брать напарника, молодого человека со свежими идеями. Доктор Бреннан любил свежие идеи. Он улыбнулся и стал смотреть на закат. Очень скверно, что Кэйси не выбрала медицину. Она стала бы чертовски хорошим врачом. Как бы замечательно она вела себя у постели больного, для этого нужно иметь особый талант, и он у нее есть.
Солнце бросало оранжевые отблески на снежный склон его горы. Доктор был большим собственником во всем, что касалось его небольшого участка земли. Он так и говорил: «Моя гора», «Мой закат». У него всегда появлялось это чувство, когда он пребывал в одиночестве. Хорошее чувство. Оно позволяло ему оставаться в форме.
Открыв дверцу машины, он достал сумку с хлебом домашней выпечки и банками варенья, которые ему навязала миссис Оутс за то, что он вылечил ее сына от ветрянки. Сейчас он с удовольствием попьет кофе с этими дарами. А потом, подумал он, выпрямляя затекшую спину, он, возможно, позволит себе и немного виски. Фляжку та же миссис Оутс сунула ему в карман, когда он уходил. Оутсы владели лучшим перегонным кубом на восточной стороне горы.
