— Но это не значит, что я не мог попытаться.
— Ты ищешь, кого наказать. Если бы я сейчас поставил перед тобой Усаму бен Ладена, дал тебе пистолет и позволил его пристрелить, это принесло бы тебе утешение?
— Для этого пришлось бы набить стадион людьми, которые заслуживают смерти не меньше, чем он.
— Не назовешь мне их имен?
— Давайте начнем с тех, кто начал политические и экономические спекуляции на произошедшем и с тех пор наживается на трагедии.
— А я и не знал, что ты у нас тайный террорист.
— Войны развязывают правители ради богатства. История мира не знает иных сценариев.
— Как парень из Джерси, который в тысяча девятьсот шестьдесят шестом пошел в морскую пехоту, я совершенно не в восторге от того, что ты считаешь патриотизм всего лишь фасадом для циничных действий ради выгоды.
— Есть патриоты, а есть политики. Истинный патриотизм — в заботе о доме, семье, обществе, а не в том, чтобы убивать невинных людей в другой стране ради выгоды больших корпораций.
— «Обществом» является вся страна. Такова жизнь.
— Когда на побережье Северной Каролины высадятся чужие армии, я лично оторву им головы и нассу в рот. Но не раньше. — Я обернулся к миссис Халфакр. — Простите мой французский.
Бентон оперся подбородком на сплетенные пальцы.
— Что случилось с человеком, который хотел убить всех по имени Мохаммед?
— Увидел слишком много фотографий женщин и детей, убитых нами в Ираке.
— Нами?
— Если мы правда верим в то, что «мы — народ, который правит», то да.
— Если бы Эйзенхауэр беспокоился об убитых гражданских во время вторжения в Нормандию, мы сейчас говорили бы по-немецки.
— Если бы Эйзенхауэр сейчас был здесь, он повторил бы слова, которые сказал, уходя из Белого дома: «Не позволяйте корпорациям и военным получить слишком много власти».
— Давай-ка посмотрим, правильно ли я тебя понял, Томас. Кто-то убил твоих жену и сына. Ты не знаешь, кто именно в ответе за их смерть, веришь в собственную версию фактов, хочешь наказать легионы безликих злодеев, а потому… винишь себя и нападаешь на съемочное оборудование.
— Я виню себя в том, что послал жену и сына умирать ради того, чтоб мой рабочий график не сбился. А что до нападения на оборудование, так это только начало.
— Тогда давай будем честными. Личное пространство Кэтрин Дин не является для тебя личным мотивом.
— Ваша честь, вы выбрали долгий путь к неверному выводу.
— Тогда просвети меня, какой же вывод верен.
— Если я смогу спасти ей жизнь, если рай действительно существует, а мой сын находится в раю, у меня появится шанс попасть к нему, когда я покончу с собой.
