— Моя трость у тебя?
— Конечно, в моем ридикюле.
— Впервые я пользовался ею только для того, чтобы сходить в ванную комнату, — удивлялся Макс, качая головой. Поцеловав Эмму в макушку, он добавил:
— С тобой все возможно, не так ли? Это был удивительный вечер!
— Ты это уже говорил.
Макс усмехнулся, и всю оставшуюся часть пути они молчали. Слушая стук его сердца, Эмма не говорила, боясь вспугнуть очарование этих чудесных минут. Его рука покоилась на ее худеньких плечах, иногда Макс наклонялся и целовал темные кудряшки.
Когда машина подъехала к дому, они не спеша выбрались, вдыхая ночную прохладу, и медленно побрели по дорожке освещенной молодым месяцем. Эмма чувствовала, что Макс не хочет расставаться с ней. Возле двери он крепко обнял ее, вздохнул и принялся искать ключ в кармане.
Повизгивая и приседая, Дикси бросилась к ним, едва Макс успел приоткрыть дверь.
— Как она радуется, — сказала Эмма, глядя, как собака носится по двору.
— Бенно надо было бы выпустить ее погулять, — рассеянно заметил Макс. Эмма быстро обернулась, посмотрела на задумчивого Моргана.
— Что-то не так? — тревожно спросила она.
— Просто чувствую себя… не совсем обычно, — медленно проговорил Макс и замотал головой.
— Ты выпил слишком много пива. Да к тому же острая пища. Тебе следовало бы иметь такой желудок, как у меня, он переваривает гвозди.
— Возможно, — тихо ответил Макс, позвал Дикси, и они вошли в дом. Дедушкины часы приветствовали их двумя ударами.
— Вот это да! Я и не предполагал, что уже так поздно, — он неловко повернулся к Эмме. — Пора ложиться спать.
Ее сердечко екнуло и тревожно забилось. «Это еще ничего не значит», — успокаивала она себя.
— Догадываюсь, — еле слышно проговорила Эмма, не сводя глаз с любимого мужчины.
Неторопливо поднимались они по лестнице: Эмма впереди, Макс на ступеньку ниже. С каждым шагом сердце билось сильней. Пойдет ли он за ней в комнату? Попросит ли пойти в его? Поцелует ли? Эмма вздрагивает от звука его голоса:
— Эмма.
Она останавливается на последней ступеньке и поворачивается. Губы Макса оказались на уровне губ Эммы. «Да», — шепчет она, чувствуя, что голова начинает кружиться.
— Прежде чем закончится этот дивный вечер, я хочу… — тихо говорит он. Его дыхание ласкает губы Эммы.
— Да? — грудь едва касается его груди. — Сделай это, Макс, — нежно просит она.
Эхом по дому разносится боевой клич индейцев, Эмма в испуге отпрянула назад. Макс лихо перекидывает ногу через перила и — о, ужас! — съезжает вниз. Там он приземляется с оглушительным грохотом прямо на пол из красного дерева.
