В результате мы имеем такие перлы, какими мог бы быть украшен какой-нибудь печатный орган преисподней: «Крутой мальчик» (о младенце, который упал в кипяток) или «Каменная баба» (о женщине, которую залили бетоном). Порой журналистские тексты нуждаются в дешифровке: «Он вернулся “из экологически чистых мест” на свою “малую родину”» («Новая газета») – означает всего-навсего, что человек вернулся из зоны домой. Или: «Когда НТВ решилось показать “Последнее искушение Христа”, представители народа-богоносца толпами поперли к телецентру в качестве “живой протестации” “богохульникам”» («Независимая газета») – означает, что верующие, возмущенные показом фильма, собрались у телецентра выразить свой протест.
Очевидно, с проблемой «ускользающей реальности» была связана специальная премия на фестивале «Кинотавр», проходившем в Сочи в 1998 году. Она была назначена «за прорыв к реальности»…
Однако, вопреки В. Пелевину, просто пустоты не бывает: вместо реальности появляется абсурдная квазиреальность – либо бесстыдно-безобразная, либо китчевая.
Таким образом, на место пустоты приходит, во-первых, «массовая культура», призванная создавать у человека иллюзии успокоенности, благополучия, процветания, «оберегать» личность от самостоятельного осмысления собственной жизни и бытия, помогать оперировать готовыми мыслительными стандартами. А во-вторых, элитарная культура постмодернизма, столь же рассчитанная на визионерство и в конечном счете – на создание виртуальной реальности.
Впрочем, и новая элитарная, и массовая культуры являются лишь частью фундаментального проекта «новой жизни» – новой виртуальной компьютерной империи, называемой еще и Книгой Книг. «Книга Книг – это попытка деконструкции тех понятий и теорий, которыми определяется самосознание современной цивилизации»126, то есть она и есть то измененное освещение, о котором говорилось выше, призванное сделать Тень (по сути – самого лукавого) и весь ее теневой мир первичным объектом сознания.
«Книга Книг – это деконструкция мышления путем создания его множественных альтернатив, вариаций, соперничающих моделей… Позитивная деконструкция не просто расшатывает основание какой-то системы понятий, показывает ее зыбкость и релятивность, оставляя читателя перед лицом иронического «ничто», но развертывает ряд альтернатив для каждой теории и термина… вводя в более широкое пространство мысли, где каждое понятие только одно из возможных в целом гнезде или рое понятий… Сознания всех стран и времен, соединяйтесь!.. Кончилась одна система, тоталитарная, – на смену ей пришла другая, виртуальная, столь же огромная, всеобъемлющая, но уже не требующая крови и мук в оплату всемирного братства…»127
