Не страшно быть иным, не совпадающим с ожиданиями большинства. Христос назвал своих учеников «солью земли» – так ведь соль сильно отличается от всего, чему она придает соленость. И если она перестанет быть солью… Все, наверное, помнят, что с ней будет.
Впрочем, есть, конечно, и другая крайность, когда в борьбе с энтропией смыслов начинают эти смыслы абсолютизировать, возводить на пьедестал в виде словесных формулировок и поклоняться им вместо Бога. Это «самое-самое истинное» христианство для немногих избранных знатоков, и слова здесь оказываются мертвыми пчелами, которых заботливый энтомолог приколол булавками к листу картона и выставил у себя в кабинете в образцовом порядке. Пусть они и не пахнут дурно, как в опустелом улье, но меда они тоже не собирают. В кабинете под стеклом их можно сохранить, но оживить – нельзя.
Вот, собственно, и критерий: собирают ли наши слова, наши смыслы чистый цветочный мед, находят ли в окружающем нас мире прекрасные цветы и возвращаются ли с добычей в наш улей. Если да, то они – живые. И никакой внешний контроль тут не поможет, тут все только от нас зависит.
Время кирпичей и время вопросов
В свое время у журналистов был такой избитый прием – цитировать библейскую книгу Екклезиаста: «Время разбрасывать камни, и время собирать камни». Разумеется, смысл был такой: настало наконец время собирания камней, и вот надо нам всем вместе, дружно… Но у Екклезиаста далеко не только про камни – там еще про «время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное», и даже «время обнимать, и время уклоняться от объятий», и что особенно нам сегодня важно, «время молчать, и время говорить».
Около десяти лет назад я беседовал с одним священником, который руководил миссионерским отделом в одной из сибирских епархий. Тогда еще о миссионерстве вспоминали редко, далеко не в каждой епархии был такой отдел. И вот священник сказал мне, что они подготовили новую редакцию молитвослова на языке коренного населения (там ведь живут далеко не только русские). Предыдущее издание выходило еще до 1917 года, да и было очень несовершенным, так что перевод пришлось править. И теперь он не мог этот перевод издать. Священник сказал мне примерно так: «Если я приду к благотворителям и скажу, что мне нужна машина кирпичей для строительства часовни, она у меня завтра будет. А когда я говорю, что нужна бумага для печати вот этого молитвослова, они не понимают, что это и зачем». Я так и не знаю, удалось ли миссионерам издать книгу, больше мы с этим священником не встречались, но проблема эта для сибирских миссионеров совершенно типичная: они зачастую действуют на собственный страх и риск, почти без средств. Им, конечно, никто не препятствует… но и мало кто помогает. Даже мало кто знает о них.
