Перейдя через дорогу и пройдя еще метров триста, я неожиданно уперся в железнодорожное полотно. Это меня несколько обескуражило, но, поколебавшись, я все же двинулся прямо по шпалам, хотя рельсы, теряясь в темноте, чем-то неуловимым напоминали дорогу в ад. Минут через пятнадцать я миновал одинокую, совершенно пустую станцию с наглухо закрытыми окошками билетных касс и надписью «Гражданская». Ее освещал фонарь, раскачиваемый порывами ветра и издававший зловещий скрип старой виселицы.
Я миновал станцию с изрядным сожалением — все-таки это было единственное освещенное место, а впереди только темнота да скверное предчувствие, что иду не той дорогой. Вскоре «Гражданская» превратилась в далекую светящуюся точку, и я начал испытывать самое настоящее беспокойство — слева тянулся высокий бетонный забор, за которым где-то вдалеке сияли окна большого многоэтажного дома, а справа — еще того хуже! — простирался темный лес. Теперь я двигался прямо между двух путей, сдерживая желание побежать, чтобы поскорей миновать этот глухой и темный участок. Ни спереди, ни позади огней уже не было, а луна никак не могла пробиться сквозь плотный слой свинцово-серых облаков. Казалось, что в этом месте остановилась не только жизнь — даже ветер стих! — но и время. Не хватало лишь воя волков да кладбища!
А Алина сейчас безмятежно спит в тепле и уюте и нисколько не волнуется о том, как я доберусь до дома! Странно, и с какой стати все свои представления о счастье я начал связывать с одной-единственной девушкой? А ведь это граничило с большим риском! Она могла умереть, изменить мне с другим или подурнеть. Тогда пришлось бы или играть в вечную любовь, безнадежно притворяясь и теряя на это драгоценное время жизни, или откровенно горько признать, что все было тщетно и напрасно. Впрочем, как ни увлекательно и приятно находить утешение в других женщинах, но счастья не может быть слишком много — оно лишь в одной-единственной избраннице. И сложнее всего угадать, кто эта единственная — именно угадать, а не убедить себя в этом.
Мужчина влюбляется не потому, что находит совершенство, а потому, что в определенный момент своей жизни испытывает потребность влюбиться. В этот период у него словно бы слабеет иммунитет, и он готов полюбить первую попавшуюся женщину. Эх, черт возьми, и угораздило же меня!
Как все-таки мрачно, тихо и холодно! Теперь я уже испытывал не просто беспокойство, а надвигающийся страх. Примерно так же надвигающаяся волна захлестывает с головой пловца и тащит его в море.
