— И ты не могла ее оставить, правильно?
— Я была с ней, когда она произнесла первые слова. Я покупала ей одежду и брала ее на руки по ночам, когда она болела. Она залезала ко мне на колени по вечерам, и мы вместе читали комиксы. Теперь она высокая, сильная и красивая. И сорвиголова, каких мало. — На глазах у Милейн опять выступили слезы, и она ничего не могла с ними поделать, но ей ужасно не хотелось, чтобы их заметил Тэннер. — Ей было четыре, когда мы развелись. Всего четыре года.
Она умолкла.
— Жаль, я не знал, — хрипло проговорил Тэннер.
Милейн услышала шорох за спиной, но не отвела взгляда от сосен.
— Я не могла без слез произнести ее имя. Прости меня. Я должна была сказать. Но я знала, если скажу, то обязательно… — Она сделала неопределенный жест рукой. — Ты здесь ни при чем, и я не знала, как…
Тэннер обнял ее за плечи, и она едва удержалась, чтобы не прижаться к нему. Это было опасно. Она могла бы и не оторваться от него.
— А теперь ты как? — ласково спросил он.
— Трудно сказать. Я много пережила.
— Расскажи мне.
Она не могла рассказать ему все сразу, да еще пребывая в его объятиях.
— Я… ну, я закончила колледж, стала медицинской сестрой. Все заботы об Эмбер стали моими. У нее часто болело ушко. В конце концов пришлось делать операцию. Она много времени провела в больнице, прежде чем все уладилось. И именно в больнице я поняла, в чем мое предназначение. Мне захотелось облегчать людям страдания. Это понятно?
— Понятно.
У него был такой ласковый голос, что Милейн нашла в себе силы продолжать:
— Крис не понял. Может быть, я сама виновата, что не сумела ему объяснить.
— Не думаю.
Несмотря на решение не рисковать, Милейн повернулась лицом к нему и он отпустил ее, хотя она еще долго чувствовала прикосновение его рук к плечам.
— Что ты хочешь сказать?
— Милейн, ты же сумела объяснить мне. Если Крис, живя с тобой, ничего не понял, значит, ты бы ничего ему не объяснила, сколько бы ни старалась.
— Наверное, — тихо сказала она. — Я просто не хотела в этом признаться.
— Почему? Ты же его не любила.
— Он отец Эмбер. Мне нелегко было смириться с тем, что он не понимает, как важна для меня работа. И сейчас нелегко.
— Но почему?
— Почему? — Ей хотелось отойти подальше от Тэннера, но она осталась стоять, как стояла. — Потому что он отец Эмбер. Потому что он не видел, что творится у меня внутри. И он такой же с дочерью.
— Не понимаю.
— Он… Как бы тебе это объяснить? Знаешь, Тэннер, когда у Эмбер заболело ушко, он поговорил с врачами и узнал, что и как надо делать. После этого он заботился только о том, чтобы в доме не кончались лекарства. Ему ни разу не пришло в голову, что малышке надо, чтобы ее утешили, взяли на руки. — Тэннер нахмурился, и Милейн в надежде, что он ее понял, продолжала: — Я старалась быть для Эмбер и отцом и матерью. Ведь у нее нет мамы. Она привязалась ко мне и, надеюсь, благодаря мне стала уверенной в себе. А я внутри вся словно ссохлась.
