— И после всего этого ты едешь встречаться с ней? — изумился он. — Вот бы не подумал, что ты захочешь ее видеть.
— Я и не хочу! — возразил Дан. — Мне она вообще не нужна. Но это воля отца — чтобы я поехал к ней. Он хотел, чтобы я увидел ее хотя бы раз — и сам составил о ней мнение. Он словно хотел убедиться, что не ошибся в ней. Может быть, боялся, что сам виноват в ее поступке. А может, надеялся, что спустя годы она пожалела об этом, но гордость не давала ей признаться.
— Значит, они так и не развелись?
— Развелись, потом, через несколько лет. Отец сам не стал подавать на развод, он был вообще против разводов. Но когда от нее пришел запрос, он не возражал и постарался оформить все как можно быстрее, чтобы не причинять ей неприятностей.
— Она, наверное, вышла второй раз замуж?
— Да, она еще раз была замужем, но недолго. Тот тип сразу исчез, когда выяснилось, что деньги, за которыми он охотился, принадлежат не матери, а моей сестре: отец положил деньги на имя сестры до ее совершеннолетия.
— Но слушай, Дан, тебе, наверное, очень тяжело будет знакомиться, говорить с ними при таких обстоятельствах?
— Да, нелегко. Самое трудное, что выпадало мне в жизни.
— Тогда зачем тебе туда ехать? Надо было как-то объяснить отцу...
— Да он и сам понимал, каково мне к ним ехать, когда просил меня. Но это было его последнее, предсмертное желание, и я не мог отказать.
— Так твой отец что, умер? О, Дан, я не знал! Прости!
— Да, умер, две недели назад. Он долго болел. Видимо, сказались все страдания и переживания.
— Господи! Я тебе сочувствую, поверь. Я понимаю, кем был для тебя твой отец. Он был настоящий джентльмен, каких мало. Я тебе даже завидовал, мне хотелось, чтобы у меня тоже был такой отец, как у тебя. Ты же знаешь — я своего отца не помню. Он умер, когда я был еще младенцем. Но, Дан, я боюсь за тебя. Стоит ли ехать туда сейчас? Это только усугубит твое горе.
— Да, наверное, — согласился Дан с печальной улыбкой. — Но отец завещал мне это сделать, сам он не мог этого сделать, вообще это было невозможно при его жизни, так уж сложились обстоятельства.
Брюс с удивлением посмотрел на него:
— Прости, но, боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Должен признаться, я в подобных обстоятельствах послушался бы внутреннего голоса и, наоборот, держался как можно дальше от всего этого.
— О, не могу с тобой не согласиться, — сказал Дан, задумчиво глядя вдаль. — Если бы я слушал свое сердце, я ни за что бы не поехал к ним, даже не подумал. Но, понимаешь, это дело, важность которого измеряется мерилами не нашей земной жизни, а вечности. Отец никак не мог избавиться от того, что лежало у него на совести, как он думал. И он попросил меня помочь ему. Я не мог ему отказать.
