Что-то будет, теряемся совершенно в предположениях, все внимание напряжено, все ждут в смятении, чем разрешатся великие события нашего времени, каждая минута заключает в себе великое значение.
Вот стихи Тютчева:
[ пропущено ]
Говорят, в Хотькове сидел сторож на заре видение на небе Креста, сперва он увидал большую звезду голубого цвета, которая бросала лучи вокруг себя, и потом из этой звезды образовался Крест. Он говорит, что позвал еще кого-то; тот также видел. Правда ли это или нет, но в наше время нельзя не верить, по крайней мере, возможности чудес. Все события так чудны, так явно управляются свыше, вопреки человеческим расчетам.
10 марта, четверг. Получены «Московские ведомости» и один номер «Journal de Francfort», вытертый во многих местах и даже с вырезанным кончиком; это очень досадно и обидно: так важны теперь известия из-за границы. В газетах наших есть известия из Крыма, у нас была схватка с турками под Евпаторией, и, кажется, они дрались славно, напали на нас так быстро, что в первую минуту смяли, но потом были отбиты с уроном. Впрочем, это уже донесение Остен-Сакена, и хотя он прекрасный человек и генерал, но, говорят, несколько увлекается в своих отчетах. В газетах напечатан рескрипт государя Адлербергу, рескрипт очень хорош, особенно тем чувством, которым он согрет, и вообще человеческим взглядом на отношения людей между собой, хоть бы эти люди были царь и подданный. В этом же номере «Московских ведомостей» напечатаны некоторые подробности первых минут царствования государя Александра Николаевича, его слова к разным генералам. Кажется, он с первой же минуты был твердо решен на войну, по крайней мере, вполне уверен в ее неизбежности. Он сказал: «Мы не уступим ни шагу врагу и будем защищать до последней капли крови нашу милую Россию». – На войну он решился, но на какую? Если на оборонительную только, внутри наших пределов, то нельзя ожидать успеха.
В пятницу, т. е. 11 марта, ездил Иван к Троице, воротился только перед обедом и привез с собой Гилярова который сообщил о воззвании Синода об ополчении. Это воззвание уже было напечатано в «Московских ведомостях», привезенных в этот день. Мы его тотчас же прочли. Неизвестно, какое произведет оно впечатление на народ, но на нас вот какое: Гиляров сказал, что у Троицы давно ожидали воззвания от Синода по примеру прежних случаев, когда при ополчении всегда бывало и воззвание от Синода, это так и должно быть. Нам даже кажется, как будто оно еще было написано при царствовании Николая Павловича, по крайней мере, оно вполне отражает в себе последний его манифест, также сказана причина (защита прав православия и единоверных братьев) – требования Николая Павловича, за которые воздвигли на нас войну, и также под конец выходит, что война настоящая есть только защита наших пределов, одно не повторено: это надежды на мир, которых настоящий царь вовсе не имеет и, может быть, не хочет иметь. – Разумеется, за границей это воззвание будет, вероятно, принято, как объявление войны. Еще поразило нас это воззвание потому, что в нем ни слова не упомянуто о покаянии, которое так было бы необходимо, особенно в минуты бедствий и перед великими делами. Голосу церкви это было бы очень прилично. Словом сказать, кажется, такое событие, как воззвание от Синода к народу, такие все же сильные выражения, употребленные в нем, не должны были бы проходить без впечатления, но на нас собственно мало сделало впечатления, да и на всех, вероятно, не то, которое можно было ожидать. Впрочем, Гиляров, кажется, довольнее, нежели мы. Между прочим, Гиляров сказывал нам, что грек Анфим, монах, очень огорчен и тотчас после известия о кончине Николая Павловича хотел ехать в Петербург поклониться ему, но его не пустили к его искреннему огорчению. Он говорит, что греки будут много жалеть об Николае Павловиче, что с его именем связаны были почти все надежды греков, что настоящего императора не знают, и он сам с недоверчивостью слушал все уверения Гилярова, что государь Александр Николаевич сделает для них еще более. – Замечательный факт: Николай Павлович следовал именно той политической системе, чтоб скорее отталкивать от себя православные восточные народы, наконец, совершенно отрекся от исключительного покровительства над ними, а между тем народы эти полны самой преданной, твердой веры в его заступничество…
