Она засмеялась.
— Сочувствую, но выглядит очень натурально. И какой же это спектакль?
— «Ромео и Джульетта» Шекспира, современная версия в духе ориенталистского экзистенциализма, антитеза традиционным европейским моделям интерпретации великого драматурга.
Кивнув головой, она протянула: «Вот как!» и немного погодя спросила:
— А в чем там дело?
— Ромео встречается с Али-Бабой и меняет Джульетту на сорок разбойников.
— А что потом? — с интересом спросила она.
— Джульетта влюбляется во всех сорок разбойников, а те хотят делать деток с Ромео. Али-Баба мокнет под дождем. В конце концов все мирятся и совершают заплыв по Нилу навстречу светлому будущему с песней: «Футбол — это наша жизнь».
Девица уставилась на меня вытаращенными глазами, затем отвернулась и налила мне пива. Когда я положил деньги на тарелку, она спросила:
— А подбородок почему окровавленный?
— Это чтобы публика глубже задумалась над проблематикой пьесы.
Балансируя с кружками пива, я нашел свободный столик, сел и закурил сигарету.
В баре было полно народу. Американцы в шортах кучковались вокруг небольших пластмассовых столов зеленого цвета, не спуская с лиц дежурных улыбок. В углу стоял музыкальный автомат, из которого доносились слова из хита Мика Джаггера «Не всегда получаешь то, что ты хочешь». У меня всегда была аллергия на прописные истины рок-н-ролльных шлягеров.
Пиво начало мягко затуманивать мой мозг. Я подумал, не вернуться ли мне домой и лечь в постель. Поиски проститутки казались бесперспективными, ввязываться в потасовки с кем попало больше не хотелось.
В конце концов я решил попытаться выведать что-нибудь от уличных проституток. Тут что-нибудь больше плевка в физиономию я вряд схлопочу.
Но сначала я зашел в туалет. Кому-то здесь совсем недавно стало нехорошо. От лужицы блевотины в углу пар. Мой желудок немедленно отреагировал спазмом, я сделал глубокий вдох, чтобы меня не вырвало здесь же. Я быстро помочился, стер запекшуюся кровь с подбородка и покинул сортир, а заодно и пивную.
На часах было без десяти двенадцать. Я шел по безлюдному переулку, где еще попадались редкие, трусливо заглядывающие в глаза сутенеры, не решавшиеся пристать ко мне с обычными посулами недорогих наслаждений. Из дверей пиццерии торчала белая лакированная туфля. Я подошел ближе. Вентилятор гнал на улицу теплый аромат теста. Я остановился.
В белых лакированных туфлях оказались длинные ноги в белых чулках.
На обладательнице белых туфель был легкий наряд в турецком стиле, прикрывающий живот и груди, светлые волосы, заплетенные в косу, перехватывала турецкая лента.
